Каба́

– Этот дом начали строить, а потом почему-то бросили. Так он и стоял недостроенный, и мы часто туда лазили, на стройку. Сейчас эту рухлядь снесли уже, там теперь Пятерочка стоит. В ту зиму снег валил целыми днями, сугробы были по шею, мы возле дома целые туннели рыли в сугробах. Ну и на стройке все почти завалило, там, конечно, никто не чистил. Поэтому мы и решили попрыгать в сугроб. Первым прыгнул Серега из соседнего подъезда. Потом Радик. Я прыгал третьим, потом Валерка. Ну в общем, нормально все приземлились, только Валерка немного ногу подвернул, но не сильно. Похромал денек, и норм. А потом на следующий день мы узнали, что пацан там погиб. Походу кто-то видел, как мы сигали, и решил повторить. Или мы тут не при чем, не знаю. В общем, прыгнул он в том же месте, где и мы прыгали, и точно на прут напоролся. Насквозь. Там же стройка была, чего только под снегом не валялось. Так что нам четверым повезло просто. Я тебе это рассказываю, чтобы ты не делал так никогда. Дурацкая идея была, совсем никакого чувства самосохранения.

В общем, побродили они немного, поболтали, а потом отец столкнулся в Парке с каким-то типусом, каким-то своим знакомым. Типус сидел на скамейке и хлестал пивасик. Поздоровавшись с отцом, он и ему дал. Отец попросил Игоря полазить пока самостоятельно, он немного посидит. Как оказалось, у типуса в пакете еще водка была, так что они с отцом плавно с пива перешли на водку. Игорь несколько раз подходил, чтобы напомнить, что вообще-то они в кино собрались и уже опаздывают.

– Игорюнь, давай на следующий сеанс пойдем, лады? Я просто посижу немного, давно не виделись.

В общем, до следующего сеанса дело не дошло. И через один сеанс они тоже, скажем так, не подоспели. Игорь, если честно, задолбался уже нарезать кругаля по Парку, ожидая, когда батя успокоится. Успокоились они с типусом, только выжрав все наличествующее. Игорь сам предложил не ходить в кино, потому что уже поздно. На самом деле он не хотел рисоваться при всем народе с отцом в таком явном подпитии. Возвращался отец уже пошатываясь. Не сложилось с кинишкой.

На памяти Игоря это был единственный отцовский косяк, когда он так явно обломал все планы, да еще и назюзюкался. Тем прочнее он закрепился в памяти, и с тех пор Игорь старался избегать Парка, с его узкими тропками, с его докапывальщиками, с его скамеечками, и с бухающими на скамеечках алконавтами.

Но не сегодня. Сегодня Парк – самое то, в десятку. Ступив на его территорию, Игорь двинулся по периметру, где, собственно, и росли кусты в первозданном своем состоянии. Он нырнул в особо плотный дерн, продрался к первому дереву, огляделся, проверяя, нет ли созерцателей или сочувствующих, после чего принялся за дело.

Он вырыл лопаткой ямку, не очень глубокую, среднюю такую. Достаточно, чтобы зарыть, к примеру, кость, но мелковато, чтобы обезопасить кость, скажем, от собак или наводнений. Ну и ладно, у него как бы и не кость. Важен сам принцип. Сначала Игорь попытался рыть правой рукой, но тут же сдался, плечо отозвалось болью от ночных похождений. Игорь подумал: он хоть и не бухал никогда в жизни, однако некоторые из его пробуждений очень напоминают сегодняшнее состояние отца. Он вновь криво хмыкнул от этой мысли. Дорыв ямку левой рукой, Игорь уложил на дно завернутый в полиэтиленовый мешочек, скрепленный резинкой, стих, засыпал ямку землей и хорошенько утрамбовал. И по мере того, как он притаптывал землю, отдаленно напоминая зачаточного рэпера, он чувствовал, как неприятное ощущение – уходит. Виктор Петрович Петров – уходит. Растворяется в подвальной комнате. Уходит в землю вместе с закопанным стишком. А к Игорю возвращается он сам, недостающие детали, потерянные во сне. Сделано.

Настроение резко взмыло вверх. Игорь бодрячком, почти вприпрыжку, двинул назад в сторону дома. Не забывая при этом прятать свой анфас глубоко в капюшоне куртки. Мысли перескочили на позитивные рельсы. Он не просто избавился от остатков Петрова внутри себя. Он избавился от Петрова. Окончательно; теперь он мог с уверенностью это утверждать впервые со дня их скомканного и целиком лицемерного расставания. Игорь словно перелистнул страницу… да нет же, он словно захлопнул книгу. Прочитал и закрыл, и поставил на полку, чтобы больше не думать о ней, потому что книга из серии «не прочтешь дважды». Как «Война и мир», к примеру. Или «Сильмариллион».