Каба́

Игорь Мещеряков. Да не, немного. Да, простыл.

Нина Полянская. В субботу тебя ждать, или под вопросом пока?

Игорь Мещеряков. Обязательно приду.

Нина Полянская. Представь, нашла в бумагах свои старые сочинения по литре. Даже не думала, что они у меня сохранились. Столько лет лежали там, пылились. Перечитала, и как будто снова в школе оказалась. Даже странно все это. Я как будто память свою там на антресолях хранила. Вроде ничего не мешало вспомнить школу в любой момент, но даже не думала о ней, пока не нашла эти тетрадки. Придешь, дам почитать. Тебе понравится.

Тетя Нина отжигает, подумалось Игорю. Видать, у нее снова перелом в жизни, тяжелый период или распутье. Коли уж она снова держит под боком Игоря, чтобы делиться с ним своими философскими измышлениями. Кажется, Игорь Мещеряков становился циником. На клавиатуре же он вывел:

Игорь Мещеряков. Ага, почитаю. Спасибо.

Нина Полянская. Ну ок. До субботы.

Игорь спокойно взглянул на лист бумаги, на котором корявым почерком красовался его стишок. Теперь он четко знал, что надлежит делать. Есть и другие силы, кроме Кабы. Не просто так тетя Нина написала ему именно в эту секунду, не просто так она полезла в свой чулан намедни, или где там у нее хранилось барахло, чтобы наткнуться на школьные тетрадки. Теперь она дала ему ответ. Дала рецепт, как избавиться от постороннего внутри него.

Он метнулся на кухню и нашел там полиэтиленовые мешочки в рулоне. Он оторвал себе один мешочек. Заодно обозрел кухонный стол, на котором мама оставила три вареных яйца и бутерброд с маслом, и ощутил слюну. Изнутри наотмашь ударил голод, желудок свело. Ведь вчера от всяческих расстройств он так толком и не поел, лег на пустой желудок. Ок, плевать на ушибленную губу (обо что на этот раз, интересно? косяк? пол? угол стола?), он реально готов съесть хоть полено. Игорь уселся за стол и умял все содержимое за один присест. Потом налил себе чайку с сахаром и молоком и перебазировался вместе с чашкой назад в комнату.

Он отпил несколько маленьких глоточков, морщась от рези в губе, потом отставил чашку и взялся за более творческие вещи. Выдранный из блокнота лист Игорь сложил несколько раз, потом засунул в мешочек и обмотал мешок вокруг бумажки. В ящике стола нашлась резинка для банкнот. Не то чтобы Игорь использовал резинки для банкнот, просто где-то слямзил на всякий случай, авось пригодятся; авось и пригодились. Отпив еще чаю, чувствуя, как его немного насытившийся и взбодренный чаем организм медленно выплывает из пучины депрессии, Игорь довершил дело тем, что обернул свой сверток резинкой для денег. Конечно, защита из мешочка и из резинки так себе, но Игорь и не думал тут сооружать капсулы на века. Достаточно и этого. Он допил чай и пошел лазить в кладовке.

Нет, он не сочинения там искал свои, чтобы устроить с тетей Ниной баттл, он держал прицел на инструменты. Крупных, сиречь – садовых инструментов у них дома не водилось. Огорода у них не было, был участок в деревне, пока отец не продал дом, так что хранить какие-то инструменты дома не было смысла. Однако Игорю посчастливилось найти в кладовке лопатку для цветочной земли. Мама когда-то разводила цветы, когда сидела без работы. Потом, когда вышла, забила, цветы по очереди перешли в мир перегноя, горшки отправились на помойку. Лопатка осталась. Ну, там, копать чего-нибудь. Лопатка знала, что однажды ей придется сослужить добрую службу, вот и сослужит теперь.

Игорь вынырнул из кладовки и вздрогнул от неожиданности, наткнувшись на отца в прихожей. Отец сейчас мог напугать кого угодно и без всяких неожиданностей: видок у него был тот еще, словно его утюжили. Выглядел он так, словно забрел в прихожую в поисках собственного имени. Взгляд был потерянный, на лице читалось сомнение и вопрос: на кой черт я вообще встал?

– О, Игорюня, привет,– проблеял тот.– А чего вчера было?

– Ты обмывал контракт,– сухо напомнил Игорь. Он вспомнил вчерашний свой импульс, когда он был готов даже при друзьях отца броситься тому на шею в порыве отчаяния и любви. Он вспомнил, и легкое недоумение пронеслось сквозь него. С чего вдруг? С чего он вдруг захотел бросаться на шею, что за хрень? Вот он, его батя, он же никуда не девается, можно в любой момент с ним поболтать, или позвонить на мобилу, если он на работе. С какого перепуга вчерашние мысли о прощании? Видимо, из-за стресса. В любом случае – прошло. От вчерашнего нытья не осталось и следа.

– Понятно,– буркнул отец.– Увлеклись, значит. Блин, не помню ни фига.

– Дядя Саша расскажет,– подбодрил Игорь.– Вы пошли втроем куда-то, дядя Радик еще. Потом я уже спать лег, ты позже пришел. Во сколько, не знаю. Мама расскажет.

– Понятно,– вновь сокрушенно проговорил отец, поведя рукой по мятому лицу. А потом его взгляд резко сфокусировался на Игоре.– А что с губой? Подрался?

Игорь отвел взгляд.

– Да не то чтобы…– Он помолчал. Мусолить не хотелось.– Не подрался, короче.

– Опять было?

Игорь только молча кивнул.

– Не помог сын Петра Великого…