Каба́

Был один мальчик… В нем все казалось прозрачным, все казалось банальным, за исключением одной навязчивой мысли: скоро конец света. Чувак реально готовился к концу света: читал всяческие мракобесные пособия про то, как выжить во время конца света и что следует делать засим. Он не рыл себе землянку на случай конца света, притом что и рыть ему особо было некогда, а также не складировал консервы в отцовском гараже или в погребе на даче,– на это знаний парня не хватало, или было лень, или это должно было стать этапом номер два. Наигрался компьютерных игр – считали его родители, и точно так же подумал Петров. Он поработал с ним, и парень слегка окрылился. По крайней мере, признал, что его идея фикс – не совсем нормальный бзик, никто же вокруг не готовится к концу света, – с чего бы ему? А через какое-то время парень порезал родителей ножом, хорошо хоть не убил совсем. Как выяснилось впоследствии, вел он себя полностью неадекватно: он был убежден, что перед ним не родители, а какие-нибудь постапокалиптические монстры, типа зомби, или вампиров, или вампиров-зомби. Предки, оклемавшись, подтвердили: взгляд сына в те минуты был совершенно стеклянный, он действительно не понимал, что перед ним родные люди, он действительно видел перед собой каких-то существ. Оставалось впечатление, что парень создал вокруг себя иную реальность, которую видел только он.

Не самый лучший инцидент в карму Петрова и точно далеко не приятный эпизод в послужном списке, но дальше – интересней.

Была девочка, которая утверждала, что за ней следит высокий мужчина. Типа Слендермена, но не Слендермен. Другой какой-то мужик, с нормальным лицом, но злой. Сначала родители ей даже поверили и сели на измену, сопровождали дочь в школу и секцию, уведомили полицию (без особой пользы), уведомили учителей (без особой отдачи), писали посты-предупреждения в соцсетях. Но вскорости убедились, что истина где-то совсем неблизко. Дочь утверждала, что высокий мужик идет сзади, родители оборачивались – а мужика никакого нет. Шмындят безликие люди, все до ужаса обычные, ни намека на то, что какой-то высокий мужик готовит теракт. Обратились к Петрову. Виктор тоже удостоверился, что нет мужика, потому как его пациентка однажды уставилась в ужасе в окно (то самое), шепча, что ее преследователь стоит напротив, Виктор Петров посмотрел – нет никакого мужика. Девчонка: мол, сбежал. В общем, все понятно. Они поработали, а через месяц девочка пропала. Предки-то перестали с ней таскаться, да и особо не потаскаешься, работать нужно, девчонка отправилась в школу, не дошла до школы, и была найдена спустя две недели в городе Воронеже, целой и невредимой, не тронутой телесно, но не помнящей, как она там оказалась. Последнее, что она помнила, как высокий мужчина затащил ее в машину. Все можно было списать на галлюцинации, параноидальный бред и раздвоение личности… вот только на локтевом сгибе девочки были заметны следы уколов, а в крови – остатки успокоительного. Кто-то ее действительно удерживал две недели. Зачем – неизвестно и до сих пор. Самое главное – этого кого-то видела только сама пострадавшая.

Однажды умер маленький полугодовалый мальчик. Прямо в коляске на прогулке на улице. Синдром внезапной детской смерти, Виктор Петров знал. Диагноз поставлен не был. Родители утешались тем, что у них остался первый ребенок – пятилетняя дочка. Вот только дочь заладила с тех пор странное. Говорит: видела, как какой-то мужчина подходил к коляске с братиком и погладил того по головке. Потом ушел. Но не было никакого мужика – ни высокого злого, ни обычного,– поскольку мама сидела на скамейке рядом с коляской и не могла бы не заметить постороннего. Хоть и читала книжку. Вряд ли можно было бы ее «забывчивость» списать на интересный сюжет. Однако девочка продолжала настаивать и угодила к Петрову. Он счел: стресс от смерти брата есть суть таких мыслей. Он знал. Отсутствие видимых причин смерти мальчика вынуждают сестру искать приемлемое объяснение. Объяснение, правда, крайне странное. Нетипичное для ребенка. Дети в таком возрасте выдумывают на все сто: подошел бандит к коляске и задушил. Но – погладил по головке… От этого, если честно, попахивало мистикой.

Короче говоря, к Петрову на прием повадились дети, которые видели то, чего не видели остальные. В общем потоке пациентов он не сразу вычленил эту особую линию, а когда заметил – ему стало нехорошо. Вопрос стоял даже не в том, действительно ли существовало то, о чем утверждали дети, или это были галлюцинации. Вопрос: почему раньше к нему не заглядывали подобные пациенты? А если и были, то раз в пять лет? Почему такие случаи участились? Стихийно причем. Что-то с экологией, что-то со стандартами телекоммуникаций, разрабатываемыми в последние годы, что-то со спутниками… или что-то с ним самим? С Виктором Петровым? Может, это он, он сам, видит то, чего не существует?