Кадетство. Воспоминания выпускников военных училищ XIX века

Однако ж, когда рассвело, и мы, придя в классы, бросились к окошкам, выходившим на набережную, то увидели зрелище необычайное: наша величественная река бушевала страшно; по ней ходили морские волны с барашками, и вода была значительно на прибыли.

— Господа! — сказал какой-то кадет, войдя в класс, — мост разведен и перевозы прекращены, значит — «язычники не будут». Язычниками воспитанники звали преподавателей иностранных языков, которые большею частью жили на той стороне Невы.

Потом кто-то еще сообщил, что в табельной нет ни одного учителя, — даже и свирепого старика 3-а. Все эти вести расположили нас с какой-то особенной веселости.

Мы немало шутили над проходившими и проезжавшими, с которых жестокий ветер срывал шляпы, шапки, плащи и салопы. Но вот из-за решеток начала выступать на мостовую вода.

С моря дул настоящей ураган, который и останавливал течете реки; наконец вода стала быстро заливать мостовую и разливаться по набережным Невы, Фонтанки и всех каналов.

В одну минуту суда и барки очутились на улицах и площадях. И это казалось тем ужаснее и страшнее, что случилось, можно сказать, мгновенно и неожиданно. Огромные бедствия, причиненные этим наводнением, хорошо известны. В гавани, на Васильевском острове, на Петербургской стороне и в Коломне они были особенно значительны. Сотни людей потеряли в этот день почти все имущество; иные лишились половины своего семейства, другие получили смертельные болезни; наконец, были и такие, которые не находились в это время в столице и, возвратясь, не нашли и следов жилищ своих, унесенных волнами.

Все катера адмиралтейские и дворцовые были пущены в ход по повелению императора для спасения несчастных. Один из таких катеров на наших глазах с величайшим трудом пристал к избе, несомой волнами и снял с крыши несколько человек. Эти несчастные давно уже кричали и простирали руки, моля о помощи.

Видя такую ужасную картину, какое сердце не дрогнуло бы и не пожелало бы от души скорейшего прекращения этого бедствия! Но… в нас не было сострадания к ближнему, мы, напротив, желали, чтобы вода все возвышалась, чтобы нам, подобно кадетам пятой роты, пришлось перетаскивать в верхний этаж самим свои столы и кровати. В этой заботе мы сновали беспрестанно, то к окнам, мимо которых быстро проносились: мебель, бревна, дрова, ладьи, платформы, городские будки, словом, все плавающее, то бежали на галереи любоваться дворами, по которым плавали корыта, ушаты, швабры, бочонки, бочки. Некоторые кадеты начали даже устраивать плот для катанья, но это предприятие, к сожалению их, разрушил дежурный по корпусу капитаны.

Не знаю, каким образом уцелел наш обед, ибо кухня была затоплена водою; нас, однако ж, в обычный час накормили по положению. При этом, к чести кадет, не могу умолчать, что во время стола каждый из нас уделял изрядную часть своей порции, чтобы отдать детям наших служителей, которые сидели на галереях с матерями около своего скарба, дрожа от холода и совершенно голодные, так как из подвального этажа едва только кое-что успели спасти.

Вечерних классов не было, и все, с этой радости, бегали то любоваться рекою, то разливом воды на дворах. И я, безумец, радовался вместе с другими и ни разу не подумал о родителях, которые были, можно сказать, на волосок от смерти. Никогда не прощу себе этой моей беспечности и глупейшего забвения.

Надо сказать, что местность Среднего проспекта Васильевского острова гораздо ниже набережной, так что, в то время, когда около корпуса самое большое возвышение воды не достигало и семи футов, — у дома Румеля вода была девять футов.