Кадетство. Воспоминания выпускников военных училищ XIX века

Когда я явился туда, то дежурный офицер объявил, что мне дозволено посещать классы моих товарищей, но не иначе, как тогда, когда рота перейдет в здание корпуса, а до тех пор, около двух месяцев, я должен заниматься один, чтоб не отстать от товарищей. Исполнить это было бы для меня очень трудно, если бы в ротном командире малолетней роты князе Сергее Александровиче Шихматове не нашел я второго отца и превосходного руководителя моих занятий. Он был капитан 2-го ранга гвардейского экипажа и воспитывался в морском кадетском корпусе, но и по выходе из него мичманом в 1800 г. продолжал неусыпно заниматься науками и иностранными языками. Он достиг того, что свободно владел, как новейшими языками: французским, немецким и английским, так и древними — греческим и латинским. В глубоком же знании славянского языка, которого постиг все тонкости, могли с ним сравниться, разве только немногие из тогдашних филологов. Он рано возымел склонность к поэзии и стихи его удостоены были лестного внимания блаженной памяти императора Александра I, выразившегося в пожаловании ему пенсии по 1500 р. в год с переводом его в гвардейский экипаж. В 1809 году Российская Академия избрала князя действительным членом, а в 1811 году, при учреждении «Беседы любителей русского слова», он поступил и в это общество с тем же званием. В том же году, при учреждении императорского Царскосельского лицея, князь был приглашен занять место инспектора этого заведения, но уклонился от такой чести и остался в прежнем звании ротного командира морского корпуса. Впоследствии Академия, в вознаграждение его литературных трудов, присудила ему большую золотую медаль с надписью: «Отличную пользу Российскому слову принесшему». Наконец, в 1824 году он был высочайше назначен членом главного правления училищ, с составлением при прежних должностях. Такая награда, при его чине капитан-лейтенанта, в тогдашнее время была беспримерна.

Князь Сергей Александрович был самый ревностный христианин; он не скрывал, в угождение Mиpy, своей привязанности к церкви и уважал лиц духовного, и в особенности монашеского, звания. Для детей своей роты он был отличнейший воспитатель, наставник и педагог; деятельность его была по истине изумительна: с утра до вечера он был с своими питомцами, или в роте, или в классах; в конце каждого месяца он экзаменовал всю роту, знал недостатки каждого воспитанника и старался исправить их; он руководил преподаванием учителей и занятиями воспитанников; он научил нас молиться. Каждую субботу он опрашивали следующее воскресное евангелие и объяснял нам его значение; молитв церковных мы изучили много и умели перевести каждую из них на русский язык. Ежедневно утром и вечером читались вполне все утренние и вечерние молитвы, который, по истечении года, почти все воспитанники знали наизусть. В праздничные дни, перед обеднею, читались акафисты Спасителю или Божьей Матери; они и до сих пор остались твердо в моей памяти.

И замечательно, что все это делалось, не то, чтобы по приказанию и с неохотою, а напротив, все наперерыв старались угодить тому, кого любили и уважали, как отца, и князь действительно довел свою роту до того, что она во всех отношениях была образцовая.

По воскресеньям князь приходил в роту к чтению акафиста, а потому я обязан был в этот день являться к нему после утреннего чая с рапортом и всегда заставал в его обширной прихожей множество всякого народа, получавшего от него вспомоществование. Занятие нескольких должностей и пения давали ему в год до семи тысяч рублей, которые, при готовом казенном помещении, при скромной жизни, и при самом строгом соблюдении постов, употреблялись преимущественно на дела благотворительности и на детей его роты. Так, в праздничные дни, летом, он водил воспитанников гулять по островам и там угощал их чаем и лакомствами; кроме того, покупал и дарил им мячи, коньки, серсо, лото и другие игрушки.

Ходил я в классы этой роты и занимался продолжением курса моих товарищей под руководством самого князя, который тотчас же увидел, что кроме математики, во всех прочих предметах я очень слаб, а потому занялся со мною и повторением. Имея такого руководителя, я удвоил старание и в два с половиною месяца, которые провели мы в наемном доме, приобрел несравненно более знаний, чем во все предыдущие года. Много занимал меня князь также чтением, которое, при его пояснениях, принесло мне не малую пользу и развило большую охоту к ученью.