Кадиш по Розочке

Но это было далеко не все. Рядом с фабрикой появилась небольшая лавка, где торговали переделанной из военного обмундирования одеждой. Она была не самых изящных фасонов – парижские модники и модницы от таких обновок упали бы в обморок. Но гомельских обывателей все устраивало. Само обмундирование хотя и не числилось в учетных книгах, покупалось на фабрике по остаточной стоимости. Два мастера перешивали его на гражданский лад, а миловидная продавщица отпускала уважаемым покупателям. В условиях нехватки всего и вся пальто и куртки из шинелей, рубашки и платьица из гимнастерок и многое другое, на что хватало фантазии у портных, разлеталось, как горячие пирожки.

Несмотря на всю суету, Додик находил время для дома, который уже начинал чувствовать своим, своей тихой гаванью. Он втянулся и уставал меньше. Вечерами Додик подробно пересказывал Розочке все забавное и интересное, что случилось на работе за день. А она рассказывала о своем. Собственно, неважно, о чем. Важно, что эти рассказы создавали их совместную жизнь, даже когда они были не вместе.

Время утекало, как песчинки в ямку старательного жучка. Лето повернуло на осень. Но ритмичный стук дождя в стекло и по подоконнику только добавлял тепла их вечерам. Розочка умудрилась даже в маленькой комнатке воссоздать их мир – только их: опять на столике горела лампа под абажуром, опять они сидели рядом (разве что не в креслах или на диване, а на кровати – диван просто не влез бы в их комнатушку). Но им это не мешало. Наоборот, что-то добавляло, когда, сидя на краешке кровати, они, держась за руки, молча смотрели на темноту за окном или весело пересказывали часто совсем не веселые перипетии их жизни в стране Советов. Если тебе чуть за двадцать, если рядом любимый человек, все беды и неудобства кажутся мелочами, а проблемы решаются походя, со смехом…

А на фабрике дела шли на лад. Стараниями Додика появились свои деньги. На них удалось нанять рабочих, чтобы очистить двор, привести в порядок склад, вымыть окна в цеху, вставить разбитые стекла. Через месяц над новыми столами раскройщиков повисли специальные лампы, а в обеденный перерыв швеи стали получать за счет предприятия дополнительное питание.

Дома тоже все было лучше и лучше. Из денег, вырученных за продажу части золотых монет, выделенных некогда Додику бабушкой, молодые смогли купить себе дом неподалеку от квартиры Алекснянских, располагающийся в прежде «аристократической» части Гомеля, близ графского парка. Дом предполагали использовать, как гостиницу. Но пока в гостинице было только два постояльца: Розочка и Додик. Пустой и неуютный при покупке, уже через месяц дом стал их теплым гнездышком, местом, где им было хорошо. Сколько труда Розочки в это было вложено, знала только она сама. Понятно, что пока речь шла не обо всем доме в два этажа и семь комнат, а только о тех двух, где они жили. В остальной части дома пока шел ремонт.

Менялись и дела у страны. Прилавки магазинов заполнялись, хотя и совсем не так быстро, как хотелось бы… Реже стали голодовки. Правда, едва не каждый десятый горожанин сидел без работы, а город заполняли бродяги и бандиты разной масти. Но к этому люди уже привыкли – есть мороз зимой, есть слякоть осенью, есть ворье на улицах. Будь внимательнее, у тебя и не сопрут. Пару раз Додик ловил руку карманника возле кошелька. Раз – видимо, таким же образом – кошелька лишился. К счастью, денег там было немного. Но к событиям это не отнес: как говорится, спасибо Всеблагому, что взял всего лишь деньгами.

Вместо дензнаков, которые дешевели с каждым днем, появились червонцы, обеспеченные золотом. Теперь зарплата Додика была пятьдесят червонцев. И это были деньги. Правда, лавочка приносила ему лично в три раза больше. Но это уже был другой вопрос. На эти деньги он оделся сам, с ног до головы одел Розочку, закончил ремонт и обставил дом. К концу года, когда у страны появилось новое имя – СССР или Советский Союз, дела и служебные, и домашние совсем наладились.

Жизнь Додика и Розочки вошла в какую-то колею. Шесть дней он работал на фабрике, решал проблемы с сырьем, сбытом, транспортировкой – тысячу постоянно возникающих проблем, неизбежных на любом производстве. В такие дни молодые супруги вечерами подолгу пили чай в гостиной, разговаривали или просто молчали, ведь когда люди любят друг друга, и молчание становится речью.

Однажды этот уже привычный ритм оказался нарушен. Казалось, вечер не предвещал ничего необычного, но, убрав тарелки после ужина, Розочка вдруг сказала:

– Додик, я хочу быть рядом с тобой всегда.

– Солнышко, ты и так рядом со мной, – весело сказал Давид, потянувшись обнять супругу.

– Нет. Ты не понимаешь! – отстранилась Розочка.

– Чего не понимаю?

– Ну, вы с отцом что-то делаете, решаете кучу проблем. Я хочу быть с тобой.

– Как же… – начал было Давид.

– Подожди. Дослушай. Я сходила в гимназию. То есть, раньше там была гимназия, а сейчас – торговый техникум. И я теперь – студентка бухгалтерского отделения. Буду днем учиться на бухгалтера, а вечерами будем вместе. Я все равно буду раньше тебя приходить.