Читаем Кафедра и трон. Переписка императора Александра I и профессора Г. Ф. Паррота полностью

À cette séance du 21 février on était convenu de Vous présenter le Règlement que j’avais proposé lorsque j’aurais éloigné quelques articles qui paraissaient ne pas convenir également aux 4 gouvernements et d’autres qui paraissaient ne pas pouvoir être exécutés immédiatement, en égard aux localités de quelques paroisses. À la séance suivante2 je présentai de nouveau le règlement ainsi modifié (j’avais omis 6 articles). On me fit de nouveau la lecture; et à mon grand étonnement on me reprocha de n’avoir pas exécuté l’ordre qu’on m’avait donné. Je nommai le contenu de quelques articles que j’avais biffés. Alors le Ministre me dit que ce n’était pas ce que j’aurais dû faire; que j’avais dû présenter non un règlement détaillé, mais simplement un plan qui ne contient que les points généraux; que le règlement ne pourrait se faire que lorsqu’on aurait levé toutes les difficultés de détail par l’intervention des autres autorités , et déclara finalement que lui-même ferait ce plan et le présenterait à la séance prochaine qui a eu lieu Mardi dernier.

Quoique Vous m’eussiez permis, Sire, d’être présent aux séances qui concernent cette affaire, néanmoins cette fois je n’usai point de cette permission par égard pour le Ministre, puisque c’était son ouvrage, non le mien, qui devait passer la censure de l’assemblée. Mais pour ne rien négliger de mon devoir j’envoyai à cette séance ma lettre adressée au Directoire, dans laquelle je me lave du reproche qui m’avait été fait et donne un résumé des raisons importantes qui parlent en faveur d’un règlement détaillé, espérant que, présentées avec ordre et sans interromption, elles feraient plus d’effet que dans le moment de la discussion.

La séance de Mardi a eu lieu, jusqu’à présent j’en ignore le résultat et il paraît même qu’on est convenu de me le tenir absolument secret. Tout ce que je sais, c’est que le Ministre m’a renvoyé ma lettre avec une résolution dorsale signée: Directeur des affaires Jean Martinoff3.

Sire! Voilà les faits. J’ai cru Vous en devoir le narré pour qu’en tout cas Vous sachiez que depuis le 21 février la marche de cette affaire est changée. J’omets ce qui me regarde personnellement; je souffre déjà trop d’être forcé à Vous causer du chagrin pour la cause publique. Sire! Continuez à la soutenir. Je Vous en supplie, les yeux mouillés de larmes.

Parrot

51. G. F. Parrot à Alexandre IER

[Saint-Pétersbourg], 18 mars 1805


Sire!

Le moment décisif pour les écoles paroissiales approche. Dans quelques heures Vous prononcerez sur cet objet si important. Pardonnez-moi l’inquiétude que j’éprouve; j’ignore encore tout ce qu’on Vous proposera. S’il est impossible que j’en sois informé avant la décision, Sire, daignez relire l’exposé que je Vous donnai au commencement de janvier, pour Vous en rappeler les détails qui naturellement pouvaient Vous échapper confondus dans la foule d’objets que Votre Empire Vous offre.

Permettez-moi au même temps de Vous rappeler l’objet des requêtes. Il est d’une bien grande importance; chaque jour m’en donne de nouvelles preuves.

Sire, je conçois, je sens qu’il doit Vous en coûter de m’écouter. Vos bontés pour moi choquent le vulgaire des Grands qui me connaissent assez mal pour me craindre. Lorsque ces deux objets seront terminés je rentrerai dans une cellule, heureux et content des souvenirs précieux que j’y emporterai, heureux surtout pour la médiocrité de ma situation que rien au monde ne me fera changer.

Vivez heureux, Sire! Faites tout le bien possible, et veuille la providence armer Votre cœur contre la douleur de ne pas pouvoir faire tout le bien que Vous voulez faire.

Continuez à aimer

Votre Parrot

52. G. F. Parrot à Alexandre IER

[Saint-Pétersbourg], 20 mars 1805


Sire,

Il m’en coûte au-delà de tout ce que je puis Vous dire de Vous importuner de nouveau. Mais l’objet est pressant et douloureux pour moi quoique de moindre importance que les écoles paroissiales.

Перейти на страницу:

Все книги серии Historia Rossica

Изобретая Восточную Европу: Карта цивилизации в сознании эпохи Просвещения
Изобретая Восточную Европу: Карта цивилизации в сознании эпохи Просвещения

В своей книге, ставшей обязательным чтением как для славистов, так и для всех, стремящихся глубже понять «Запад» как культурный феномен, известный американский историк и культуролог Ларри Вульф показывает, что нет ничего «естественного» в привычном нам разделении континента на Западную и Восточную Европу. Вплоть до начала XVIII столетия европейцы подразделяли свой континент на средиземноморский Север и балтийский Юг, и лишь с наступлением века Просвещения под пером философов родилась концепция «Восточной Европы». Широко используя классическую работу Эдварда Саида об Ориентализме, Вульф показывает, как многочисленные путешественники — дипломаты, писатели и искатели приключений — заложили основу того снисходительно-любопытствующего отношения, с которым «цивилизованный» Запад взирал (или взирает до сих пор?) на «отсталую» Восточную Европу.

Ларри Вульф

История / Образование и наука
«Вдовствующее царство»
«Вдовствующее царство»

Что происходит со страной, когда во главе государства оказывается трехлетний ребенок? Таков исходный вопрос, с которого начинается данное исследование. Книга задумана как своего рода эксперимент: изучая перипетии политического кризиса, который пережила Россия в годы малолетства Ивана Грозного, автор стремился понять, как была устроена русская монархия XVI в., какая роль была отведена в ней самому государю, а какая — его советникам: боярам, дворецким, казначеям, дьякам. На переднем плане повествования — вспышки придворной борьбы, столкновения честолюбивых аристократов, дворцовые перевороты, опалы, казни и мятежи; но за этим событийным рядом проступают контуры долговременных структур, вырисовывается архаичная природа российской верховной власти (особенно в сравнении с европейскими королевствами начала Нового времени) и вместе с тем — растущая роль нарождающейся бюрократии в делах повседневного управления.

Михаил Маркович Кром

История
Визуальное народоведение империи, или «Увидеть русского дано не каждому»
Визуальное народоведение империи, или «Увидеть русского дано не каждому»

В книге анализируются графические образы народов России, их создание и бытование в культуре (гравюры, лубки, карикатуры, роспись на посуде, медали, этнографические портреты, картуши на картах второй половины XVIII – первой трети XIX века). Каждый образ рассматривается как единица единого визуального языка, изобретенного для описания различных человеческих групп, а также как посредник в порождении новых культурных и политических общностей (например, для показа неочевидного «русского народа»). В книге исследуются механизмы перевода в иконографическую форму этнических стереотипов, научных теорий, речевых топосов и фантазий современников. Читатель узнает, как использовались для показа культурно-психологических свойств народа соглашения в области физиогномики, эстетические договоры о прекрасном и безобразном, увидит, как образ рождал групповую мобилизацию в зрителях и как в пространстве визуального вызревало неоднозначное понимание того, что есть «нация». Так в данном исследовании выявляются культурные границы между народами, которые существовали в воображении россиян в «донациональную» эпоху.

Елена Анатольевна Вишленкова , Елена Вишленкова

Культурология / История / Образование и наука

Похожие книги

1993. Расстрел «Белого дома»
1993. Расстрел «Белого дома»

Исполнилось 15 лет одной из самых страшных трагедий в новейшей истории России. 15 лет назад был расстрелян «Белый дом»…За минувшие годы о кровавом октябре 1993-го написаны целые библиотеки. Жаркие споры об истоках и причинах трагедии не стихают до сих пор. До сих пор сводят счеты люди, стоявшие по разные стороны баррикад, — те, кто защищал «Белый дом», и те, кто его расстреливал. Вспоминают, проклинают, оправдываются, лукавят, говорят об одном, намеренно умалчивают о другом… В этой разноголосице взаимоисключающих оценок и мнений тонут главные вопросы: на чьей стороне была тогда правда? кто поставил Россию на грань новой гражданской войны? считать ли октябрьские события «коммуно-фашистским мятежом», стихийным народным восстанием или заранее спланированной провокацией? можно ли было избежать кровопролития?Эта книга — ПЕРВОЕ ИСТОРИЧЕСКОЕ ИССЛЕДОВАНИЕ трагедии 1993 года. Изучив все доступные материалы, перепроверив показания участников и очевидцев, автор не только подробно, по часам и минутам, восстанавливает ход событий, но и дает глубокий анализ причин трагедии, вскрывает тайные пружины роковых решений и приходит к сенсационным выводам…

Александр Владимирович Островский

Публицистика / История / Образование и наука
Призвание варягов
Призвание варягов

Лидия Грот – кандидат исторических наук. Окончила восточный факультет ЛГУ, с 1981 года работала научным сотрудником Института Востоковедения АН СССР. С начала 90-х годов проживает в Швеции. Лидия Павловна широко известна своими трудами по начальному периоду истории Руси. В ее работах есть то, чего столь часто не хватает современным историкам: прекрасный стиль, интересные мысли и остроумные выводы. Активный критик норманнской теории происхождения русской государственности. Последние ее публикации серьёзно подрывают норманнистские позиции и научный авторитет многих статусных лиц в официальной среде, что приводит к ожесточенной дискуссии вокруг сделанных ею выводов и яростным, отнюдь не академическим нападкам на историка-патриота.Книга также издавалась под названием «Призвание варягов. Норманны, которых не было».

Лидия Грот , Лидия Павловна Грот

Публицистика / История / Образование и наука
Как управлять сверхдержавой
Как управлять сверхдержавой

Эта книга – классика практической политической мысли. Леонид Ильич Брежнев 18 лет возглавлял Советский Союз в пору его наивысшего могущества. И, умирая. «сдал страну», которая распространяла своё влияние на полмира. Пожалуй, никому в истории России – ни до, ни после Брежнева – не удавалось этого повторить.Внимательный читатель увидит, какими приоритетами руководствовался Брежнев: социализм, повышение уровня жизни, развитие науки и рационального мировоззрения, разумная внешняя политика, когда Советский Союза заключал договора и с союзниками, и с противниками «с позиций силы». И до сих пор Россия проживает капиталы брежневского времени – и, как энергетическая сверхдержава и, как страна, обладающая современным вооружением.

Арсений Александрович Замостьянов , Леонид Ильич Брежнев

Публицистика