Читаем Кафедра и трон. Переписка императора Александра I и профессора Г. Ф. Паррота полностью

Ces provinces ne doivent pas par là être exemptes des charges publiques que la situation présente exige. Qu’on leur donne à entretenir le double de milices russes; qu’on fasse passer dans l’Estonie, la Livonie et la Courlande environ 90 000 russes des milices les plus voisines. Là elles seront exercées à loisir, et serviront à maintenir l’ordre en attendant qu’elles marchent; elles deviendront une vraie armée qui aura déjà fait quelques cent Werstes vers l’ennemi. Ce chemin gagné est un grand avantage.

Pour nourrir ces 90 000 hommes il faut prendre trois mesures que la disette impose. 1) Défendre dès ce moment la fabrication des eaux de vie. Celles qui ont déjà été seront plus que suffisantes pour les besoins de ces 90 000 hommes. Tant mieux si cette denrée renchérit dans ces provinces; le paysan qui boit moins en est plus tranquille, pour l’armée on la prend à un prix fixe. 2) Ouvrir les magasins des paysans pour fournir aux premiers besoins. La famine se fait déjà sentir. 3) Faire venir aux frais de ces provinces, des vivres des autres gouvernements où la récolte a été meilleure.

Fermeté, célerité, succès.

101. G. F. Parrot à Alexandre IER

[Saint-Pétersbourg], 30 décembre 1806


Sire!

Je voulais aller à la cour, pour le plaisir de voir mon Bien-Aimé; en ai-je un plus grand au monde? Je voulais lire dans Votre regard si Vous êtes décidé sur l’affaire des milices dans nos provinces. – Mais je ne puis; je sens que je ne pourrais pas être si longtemps debout, la matinée étant pour ma santé la plus mauvaise partie de la journée à cause de mes insomnies. Veuillez me dire si Vous avez arrangé cette affaire. C’est trop attendre de Votre complaisance, je le sens; mais faites-le pour Votre reconvalescent qui se porterait sûrement très bien si la chose publique, la chose de son Alexandre, ne lui tenait pas si fort à cœur.

Je Vous salue, mon ami, mon Héros, de toute mon âme.

102. G. F. Parrot à Alexandre IER

[Saint-Pétersbourg], 5 janvier 1807


Je végète ici dans l’incertitude sur l’effet de l’idée que je Vous ai communiquée concernant les milices. Je suis inquiet, sûrement pas par égoïsme, pas parce que c’est moi qui Vous ai proposé cette idée, mais parce que son exécution Vous touche de près. Je Vous aime plus que jamais, mon Alexandre; je suis toujours occupé de Vous. Je passe les journées à prendre des informations, la moitié des nuits à penser à Vous et à Vos alentours, et les rêves de mon sommeil inquiet ne sont que la continuation de ces idées. Je crains que la résistance de Vos alentours ne retarde Votre résolution ou ne Vous engage à prendre des demi-mesures. Tout ce que j’ai appris depuis me confirme dans la persuasion que ce que je Vous ai proposé est la seule mesure vraiment calculée sur le moment présent. Des vues particulières ne peuvent pas m’aveugler. N’est-ce pas pour sauver cette caste qui me hait que je Vous ai parlé, et que je me suis exposé à contredire ouvertement une idée généralement applaudie? Les députés ecclésiastiques des provinces protestantes sont ici, et travaillent à une proclamation dans l’idée qu’on lèvera les milices de ces provinces. N’exposez pas ces hommes respectables, dont la condition est aujourd’hui trop peu respectée, au ridicule d’avoir fait un travail dont on était persuadé d’avance qu’on n’en ferait pas usage, et avant leur départ donnez leur quelque témoignage de Votre satisfaction. On méprise leur vocation, on hait ou craint leur activité; personne ne parle pour eux.

Dites-moi, je Vous supplie, ce que Vous avez fait quant aux milices, un seul mot, pour que j’aie une idée à laquelle je puisse m’arrêter1. L’incertitude me martyrise dans tout ce qui regarde ou le bien public ou Votre personne chérie. Pourquoi, en sentant un cœur trop aimant, me jeter dans les affaires? Jamais je ne m’accoutumerai à l’idée, malheureusement trop commune, de me consoler du mal par le sentiment d’avoir fait mon possible pour l’éloigner.

Votre Parrot

103. G. F. Parrot à Alexandre IER

[Saint-Pétersbourg], 12 janvier 1807


Sire!

Перейти на страницу:

Все книги серии Historia Rossica

Изобретая Восточную Европу: Карта цивилизации в сознании эпохи Просвещения
Изобретая Восточную Европу: Карта цивилизации в сознании эпохи Просвещения

В своей книге, ставшей обязательным чтением как для славистов, так и для всех, стремящихся глубже понять «Запад» как культурный феномен, известный американский историк и культуролог Ларри Вульф показывает, что нет ничего «естественного» в привычном нам разделении континента на Западную и Восточную Европу. Вплоть до начала XVIII столетия европейцы подразделяли свой континент на средиземноморский Север и балтийский Юг, и лишь с наступлением века Просвещения под пером философов родилась концепция «Восточной Европы». Широко используя классическую работу Эдварда Саида об Ориентализме, Вульф показывает, как многочисленные путешественники — дипломаты, писатели и искатели приключений — заложили основу того снисходительно-любопытствующего отношения, с которым «цивилизованный» Запад взирал (или взирает до сих пор?) на «отсталую» Восточную Европу.

Ларри Вульф

История / Образование и наука
«Вдовствующее царство»
«Вдовствующее царство»

Что происходит со страной, когда во главе государства оказывается трехлетний ребенок? Таков исходный вопрос, с которого начинается данное исследование. Книга задумана как своего рода эксперимент: изучая перипетии политического кризиса, который пережила Россия в годы малолетства Ивана Грозного, автор стремился понять, как была устроена русская монархия XVI в., какая роль была отведена в ней самому государю, а какая — его советникам: боярам, дворецким, казначеям, дьякам. На переднем плане повествования — вспышки придворной борьбы, столкновения честолюбивых аристократов, дворцовые перевороты, опалы, казни и мятежи; но за этим событийным рядом проступают контуры долговременных структур, вырисовывается архаичная природа российской верховной власти (особенно в сравнении с европейскими королевствами начала Нового времени) и вместе с тем — растущая роль нарождающейся бюрократии в делах повседневного управления.

Михаил Маркович Кром

История
Визуальное народоведение империи, или «Увидеть русского дано не каждому»
Визуальное народоведение империи, или «Увидеть русского дано не каждому»

В книге анализируются графические образы народов России, их создание и бытование в культуре (гравюры, лубки, карикатуры, роспись на посуде, медали, этнографические портреты, картуши на картах второй половины XVIII – первой трети XIX века). Каждый образ рассматривается как единица единого визуального языка, изобретенного для описания различных человеческих групп, а также как посредник в порождении новых культурных и политических общностей (например, для показа неочевидного «русского народа»). В книге исследуются механизмы перевода в иконографическую форму этнических стереотипов, научных теорий, речевых топосов и фантазий современников. Читатель узнает, как использовались для показа культурно-психологических свойств народа соглашения в области физиогномики, эстетические договоры о прекрасном и безобразном, увидит, как образ рождал групповую мобилизацию в зрителях и как в пространстве визуального вызревало неоднозначное понимание того, что есть «нация». Так в данном исследовании выявляются культурные границы между народами, которые существовали в воображении россиян в «донациональную» эпоху.

Елена Анатольевна Вишленкова , Елена Вишленкова

Культурология / История / Образование и наука

Похожие книги

1993. Расстрел «Белого дома»
1993. Расстрел «Белого дома»

Исполнилось 15 лет одной из самых страшных трагедий в новейшей истории России. 15 лет назад был расстрелян «Белый дом»…За минувшие годы о кровавом октябре 1993-го написаны целые библиотеки. Жаркие споры об истоках и причинах трагедии не стихают до сих пор. До сих пор сводят счеты люди, стоявшие по разные стороны баррикад, — те, кто защищал «Белый дом», и те, кто его расстреливал. Вспоминают, проклинают, оправдываются, лукавят, говорят об одном, намеренно умалчивают о другом… В этой разноголосице взаимоисключающих оценок и мнений тонут главные вопросы: на чьей стороне была тогда правда? кто поставил Россию на грань новой гражданской войны? считать ли октябрьские события «коммуно-фашистским мятежом», стихийным народным восстанием или заранее спланированной провокацией? можно ли было избежать кровопролития?Эта книга — ПЕРВОЕ ИСТОРИЧЕСКОЕ ИССЛЕДОВАНИЕ трагедии 1993 года. Изучив все доступные материалы, перепроверив показания участников и очевидцев, автор не только подробно, по часам и минутам, восстанавливает ход событий, но и дает глубокий анализ причин трагедии, вскрывает тайные пружины роковых решений и приходит к сенсационным выводам…

Александр Владимирович Островский

Публицистика / История / Образование и наука
Призвание варягов
Призвание варягов

Лидия Грот – кандидат исторических наук. Окончила восточный факультет ЛГУ, с 1981 года работала научным сотрудником Института Востоковедения АН СССР. С начала 90-х годов проживает в Швеции. Лидия Павловна широко известна своими трудами по начальному периоду истории Руси. В ее работах есть то, чего столь часто не хватает современным историкам: прекрасный стиль, интересные мысли и остроумные выводы. Активный критик норманнской теории происхождения русской государственности. Последние ее публикации серьёзно подрывают норманнистские позиции и научный авторитет многих статусных лиц в официальной среде, что приводит к ожесточенной дискуссии вокруг сделанных ею выводов и яростным, отнюдь не академическим нападкам на историка-патриота.Книга также издавалась под названием «Призвание варягов. Норманны, которых не было».

Лидия Грот , Лидия Павловна Грот

Публицистика / История / Образование и наука
Как управлять сверхдержавой
Как управлять сверхдержавой

Эта книга – классика практической политической мысли. Леонид Ильич Брежнев 18 лет возглавлял Советский Союз в пору его наивысшего могущества. И, умирая. «сдал страну», которая распространяла своё влияние на полмира. Пожалуй, никому в истории России – ни до, ни после Брежнева – не удавалось этого повторить.Внимательный читатель увидит, какими приоритетами руководствовался Брежнев: социализм, повышение уровня жизни, развитие науки и рационального мировоззрения, разумная внешняя политика, когда Советский Союза заключал договора и с союзниками, и с противниками «с позиций силы». И до сих пор Россия проживает капиталы брежневского времени – и, как энергетическая сверхдержава и, как страна, обладающая современным вооружением.

Арсений Александрович Замостьянов , Леонид Ильич Брежнев

Публицистика