Читаем Кафедра и трон. Переписка императора Александра I и профессора Г. Ф. Паррота полностью

Je relis encore Votre lettre et je suis tenté de m’accuser d’ingratitude. Pendant le peu d’instants que je Vous ai vu je Vous ai dit un mot qui Vous a fait de la peine. Combien cela m’en a fait à moi-même! Mais pouvais-je Vous cacher la vérité? Oui, il est malheureusement vrai que nous avons 25 étudiants moins que le semestre passé, et d’après les nouvelles que nous avions reçues des provinces nous en devions avoir au moins 20 de plus. C’est une partie bien considérable pour l’Université et pour Vous-même. Vous en avez senti la cause. Détruisez cette cause. Rendez aux Statuts, à la constitution que Vous nous avez données leur vigueur naturelle. Les lois suffisent, croyez m’en. Je ne suis pas prévenu; mon sentiment moral ne me permet pas de l’être dans cette affaire. Croyez que je tiens plus aux mœurs des étudiants que ceux qui Vous indisposent contre eux. Je vois de près, Vous de loin; je vois par mes propres yeux, Vous par les yeux de nos ennemis. La haine qu’on nous porte ne meurt pas. Je croyais il y a quelque temps qu’elle s’affaiblissait. Mais Vous-même m’avez averti du contraire. Là Vous pouviez voir par Vos propres yeux, et l’expérience – cette indigne manœuvre du Gouverneur Richter m’a trop bien prouvé que Vous aviez raison. Notre Ministre Vous a-t-il présenté nos remontrances? Avez-Vous reçu ma lettre du 28 juin? Si Vous n’avez reçu ni l’une ni l’autre, agissez par confiance en moi. Retirez l’ordre que Vous avez donné, sur ma parole. (Si pendant Votre voyage un étudiant se trouvait arrêté à tort ou de droit, qui déciderait de son sort? Devrait-il rester enfermé avec les soldats que jusqu’à Votre retour?) Votre confiance en moi Vous a-t-elle jamais abusé? Je suis encore Votre Parrot; dans un sens je le serai toujours, et je n’ai d’autre vœu que de l’être de tout sens. L’Université de Dorpat est Votre ouvrage. C’est ce qui m’attache à elle si fortement; sans cette idée je Vous eusse déjà demandé une autre place, où je n’eusse aucun point de contact avec la noblesse du cercle de Dorpat et avec les Richter.

Je Vous remercie au nom du cultivateur Livonien pour avoir terminé sa constitution1. Ç’a été la première lueur qui a frappé mon cœur dans la nuit qui l’entourait. J’ai partagé la joie de notre Sivers. – De notre Sivers! Lorsqu’il m’a écrit cette nouvelle il avait oublié qu’il est ruiné et que Vous n’avez pas encore réparé les torts que son invincible amour des hommes a fait à sa fortune. Il était heureux. La Couronne peut-elle être une jouissance à mon Alexandre s’il ne saisit pas l’occasion de répandre ses bienfaits sur un homme comme Sivers, tandis que l’importunité lui arrache tant de dons?

Dieu veille sur Vous – sur Vos jours! Retournez – heureux et satisfait! Je Vous ai dit bien des choses dans cette lettre. Je sens qu’il faudrait un commentaire. Si j’étais bien sûr que Vous la receviez je Vous ferais ce commentaire. Écrivez-moi deux mots je Vous en supplie; dites-moi s’il Vous faut un commentaire.

Votre Parrot, Tout entier Votre Parrot


envoyée à Erfurt

139. G. F. Parrot à Alexandre IER

[Dorpat], 4 novembre 1808


Il n’y a que 10 jours que je Vous ai écrit1, Mon Bien-Aimé, et voici déjà une seconde lettre. Ne Vous fâchez pas de mon importunité; le sujet est très important. Il Vous regarde personnellement et l’Université. Plusieurs gazettes ont annoncé que Vous avez promis au Duc de Weimar de permettre aux Livoniens et Courlandais de faire leurs études à l’Université de Jena2, et le public explique cette permission comme dérogeant au § 17 de l’acte de fondation de l’Université de Dorpat en vertu duquel quiconque veut obtenir un emploi qui suppose des connaissances scientifiques doit avoir étudié trois ans à l’Université de Dorpat ou à une autre université de l’Empire russe.

Перейти на страницу:

Все книги серии Historia Rossica

Изобретая Восточную Европу: Карта цивилизации в сознании эпохи Просвещения
Изобретая Восточную Европу: Карта цивилизации в сознании эпохи Просвещения

В своей книге, ставшей обязательным чтением как для славистов, так и для всех, стремящихся глубже понять «Запад» как культурный феномен, известный американский историк и культуролог Ларри Вульф показывает, что нет ничего «естественного» в привычном нам разделении континента на Западную и Восточную Европу. Вплоть до начала XVIII столетия европейцы подразделяли свой континент на средиземноморский Север и балтийский Юг, и лишь с наступлением века Просвещения под пером философов родилась концепция «Восточной Европы». Широко используя классическую работу Эдварда Саида об Ориентализме, Вульф показывает, как многочисленные путешественники — дипломаты, писатели и искатели приключений — заложили основу того снисходительно-любопытствующего отношения, с которым «цивилизованный» Запад взирал (или взирает до сих пор?) на «отсталую» Восточную Европу.

Ларри Вульф

История / Образование и наука
«Вдовствующее царство»
«Вдовствующее царство»

Что происходит со страной, когда во главе государства оказывается трехлетний ребенок? Таков исходный вопрос, с которого начинается данное исследование. Книга задумана как своего рода эксперимент: изучая перипетии политического кризиса, который пережила Россия в годы малолетства Ивана Грозного, автор стремился понять, как была устроена русская монархия XVI в., какая роль была отведена в ней самому государю, а какая — его советникам: боярам, дворецким, казначеям, дьякам. На переднем плане повествования — вспышки придворной борьбы, столкновения честолюбивых аристократов, дворцовые перевороты, опалы, казни и мятежи; но за этим событийным рядом проступают контуры долговременных структур, вырисовывается архаичная природа российской верховной власти (особенно в сравнении с европейскими королевствами начала Нового времени) и вместе с тем — растущая роль нарождающейся бюрократии в делах повседневного управления.

Михаил Маркович Кром

История
Визуальное народоведение империи, или «Увидеть русского дано не каждому»
Визуальное народоведение империи, или «Увидеть русского дано не каждому»

В книге анализируются графические образы народов России, их создание и бытование в культуре (гравюры, лубки, карикатуры, роспись на посуде, медали, этнографические портреты, картуши на картах второй половины XVIII – первой трети XIX века). Каждый образ рассматривается как единица единого визуального языка, изобретенного для описания различных человеческих групп, а также как посредник в порождении новых культурных и политических общностей (например, для показа неочевидного «русского народа»). В книге исследуются механизмы перевода в иконографическую форму этнических стереотипов, научных теорий, речевых топосов и фантазий современников. Читатель узнает, как использовались для показа культурно-психологических свойств народа соглашения в области физиогномики, эстетические договоры о прекрасном и безобразном, увидит, как образ рождал групповую мобилизацию в зрителях и как в пространстве визуального вызревало неоднозначное понимание того, что есть «нация». Так в данном исследовании выявляются культурные границы между народами, которые существовали в воображении россиян в «донациональную» эпоху.

Елена Анатольевна Вишленкова , Елена Вишленкова

Культурология / История / Образование и наука

Похожие книги

1993. Расстрел «Белого дома»
1993. Расстрел «Белого дома»

Исполнилось 15 лет одной из самых страшных трагедий в новейшей истории России. 15 лет назад был расстрелян «Белый дом»…За минувшие годы о кровавом октябре 1993-го написаны целые библиотеки. Жаркие споры об истоках и причинах трагедии не стихают до сих пор. До сих пор сводят счеты люди, стоявшие по разные стороны баррикад, — те, кто защищал «Белый дом», и те, кто его расстреливал. Вспоминают, проклинают, оправдываются, лукавят, говорят об одном, намеренно умалчивают о другом… В этой разноголосице взаимоисключающих оценок и мнений тонут главные вопросы: на чьей стороне была тогда правда? кто поставил Россию на грань новой гражданской войны? считать ли октябрьские события «коммуно-фашистским мятежом», стихийным народным восстанием или заранее спланированной провокацией? можно ли было избежать кровопролития?Эта книга — ПЕРВОЕ ИСТОРИЧЕСКОЕ ИССЛЕДОВАНИЕ трагедии 1993 года. Изучив все доступные материалы, перепроверив показания участников и очевидцев, автор не только подробно, по часам и минутам, восстанавливает ход событий, но и дает глубокий анализ причин трагедии, вскрывает тайные пружины роковых решений и приходит к сенсационным выводам…

Александр Владимирович Островский

Публицистика / История / Образование и наука
Призвание варягов
Призвание варягов

Лидия Грот – кандидат исторических наук. Окончила восточный факультет ЛГУ, с 1981 года работала научным сотрудником Института Востоковедения АН СССР. С начала 90-х годов проживает в Швеции. Лидия Павловна широко известна своими трудами по начальному периоду истории Руси. В ее работах есть то, чего столь часто не хватает современным историкам: прекрасный стиль, интересные мысли и остроумные выводы. Активный критик норманнской теории происхождения русской государственности. Последние ее публикации серьёзно подрывают норманнистские позиции и научный авторитет многих статусных лиц в официальной среде, что приводит к ожесточенной дискуссии вокруг сделанных ею выводов и яростным, отнюдь не академическим нападкам на историка-патриота.Книга также издавалась под названием «Призвание варягов. Норманны, которых не было».

Лидия Грот , Лидия Павловна Грот

Публицистика / История / Образование и наука
Как управлять сверхдержавой
Как управлять сверхдержавой

Эта книга – классика практической политической мысли. Леонид Ильич Брежнев 18 лет возглавлял Советский Союз в пору его наивысшего могущества. И, умирая. «сдал страну», которая распространяла своё влияние на полмира. Пожалуй, никому в истории России – ни до, ни после Брежнева – не удавалось этого повторить.Внимательный читатель увидит, какими приоритетами руководствовался Брежнев: социализм, повышение уровня жизни, развитие науки и рационального мировоззрения, разумная внешняя политика, когда Советский Союза заключал договора и с союзниками, и с противниками «с позиций силы». И до сих пор Россия проживает капиталы брежневского времени – и, как энергетическая сверхдержава и, как страна, обладающая современным вооружением.

Арсений Александрович Замостьянов , Леонид Ильич Брежнев

Публицистика