Как это делалось в Ленинграде. Цензура в годы оттепели, застоя и перестройки

Еще большие просчеты обнаружились в таком же ежегоднике на 1963 г., вышедшем под редакцией Даниила Гранина: «В нем редко встречается слово “коммунизм”, праздник 7 ноября упоминается всего один раз, да и то в связи с кражей конюхом мешка овса (в этот день. — А. Б.). От всей книги разит возмутительной аполитичностью. При прочтении его невольно возникает вопрос: как могли собраться в кучу, в одном альманахе, столько похожих друг на друга произведений (в смысле охаивания нашей действительности). С идейно порочной прозой созвучны и многие стихи, представленные в альманахе. От них также веет пессимизмом»[197].

Постоянно подвергался цензурным нападкам ленинградский ежегодник «День поэзии». В «порядке последующего контроля» проверен был альманах на 1962 год., причем наибольшее неудовольствие вызвали в нем поэтические тексты. «Серьезным недостатком произведений сегодняшних поэтов, издаваемых “Советским писателем”, — считают критики из цензурного ведомства, — является чисто описательный характер, зарисовки с натуры, камерность тем. Сюжетных произведений выходит очень мало. В основном поэты пишут о весне, о ручейках, о березках, о распустившихся цветочках, о первой травке, о дожде, тумане, журавлях и т. д.». В ежегодник «…включены стихотворения без всякого выбора», причем многие из них снова «носят камерный и описательный характер»[198].

К их числу отнесены, например, стихотворение поэтессы Елизаветы Полонской «Плана» и начало первой главы «Поэмы без героя» Анны Ахматовой (см. далее). Вызвали неудовольствие напечатанные в «Дне поэзии-1962» «…стихи Александра Гитовича из цикла “Пикассо”, в которых берется под защиту и восхваляется абстракционизм. В стихотворении “Пикассо” Гитович говорит:

…И я гляжу, как мальчик, вновь и вновь,На этих красок и раздумий пятна —И половина мне их непонятна,Как непонятна старая любовь <…>

Нет, я не варвар. Я не посягнуНа то, что мне пока еще не ясно,И если половина мне прекрасна,Пусть буду я и у второй в плену».

«Ну, а мы, — восклицает обиженный цензор, — выходит, варвары, если посягаем на непонятные “красок и раздумий пятна”? И почему мы должны быть в плену того, что нам непонятно? В этом же цикле напечатано стихотворение, в котором предельно ясно выражено кредо автора по вопросам искусства. Привожу его полностью (снова цитируются отрывки из стихотворений “Пикассо” и “Бессонница”. — А. Б.)». Этот отзыв (редчайший случай!) стал текстуально известен Лидии Чуковской, записавшей тогда же: «Гитовича прорабатывают за стихи, где говорится, что он-то не варвар и потому любит Пикассо. “А, значит, мы варвары!”».

Заодно разносу подвергся отдельно изданный поэтический сборник А. Гитовича «Звезда над рекой», вышедший в 1962 г.: «Это хорошая книга, и где много интересных стихов о войне, но в ней же есть два стихотворения, которые не совсем понятны. Одно называется “Битва” (написано в 1946 г.), в котором автор претендует на какую-то исключительность (цитирует стихотворение. — А. Б.). Второе написано в 1962 г. и называется “Клеветникам”. В подобных стихотворениях надо тоже указывать адрес, чтобы не возникли у читателей неправильные толкования, чтобы не отнести их в адрес тех, кто этого совершенно не заслуживает»[199]. Нападки на стихотворения Гитовича, несомненно, вызваны событиями того времени, прежде всего, «скандалом в Манеже», учиненным Хрущевым. Стихи поэта «Из цикла “Пикассо”» прозвучали как протест против вмешательства власти в искусство. Ахматова даже придумала слово «манежность», как некий настораживающий знак поворота. Л. Чуковская говорила ей в декабре 1962 г.: «Ведь щель вот-вот закроется… Мощную пробоину начнут заклепывать… — Да и Манеж… — сказала Анна Андреевна, — Мой “Реквием” не успеет, если манежность перекинется на литературу»[200]

.

Поэт и переводчик Ачександр Ильич Гитович (1909–1966) давно был на заметке, еще с 1940 г., когда он руководил объединением молодых поэтов при ленинградском отделении ССП. Ему тогда инкриминировалось то, что он «развивает среди поэтической молодежи тенденции аполитичности поэзии, пессимизма, ухода от советской действительности в интимный замкнутый мир личных переживаний. Чему учит Гитович молодежь, очень ярко показывают строки его стихотворения, появившегося в результате поездки в Мурманск:

Чего-то ждать в пути и не дождаться,Чему-то верить, в чем-то сомневаться,И ничего как следует не ждать»[201].