Как партия народ танцевать учила, как балетмейстеры ей помогали, и что из этого вышло. Культурная история советской танцевальной самодеятельности

Закончил свою работу XXII съезд КПСС. В моей памяти свежи впечатления, которые я ежедневно уносила с собой из чудесного Кремлевского Дворца съездов, построенного с необыкновенным вкусом из совершенно новых современных материалов. Находясь в этом великолепном сооружении, ощущаешь все величие, весь прогресс нашей жизни, в которой старое уступает новому.

И вот сейчас, что бы я ни делала, как бы ни была занята, мысли невольно возвращаются к незабываемым дням, проведенным на съезде. Я словно слышу бодрый голос Никиты Сергеевича Хрущева, вижу громадный зал, с особым вниманием воспринимающий глубокие, яркие и чрезвычайно важные не только для нашего народа доклады. Сколько мыслей и чувств вызвали они!

Я видела на съезде самых различных людей: академика и рядового рабочего, прославленных космонавтов и тружеников полей. Не знаю, о чем думал каждый из них в ту или иную минуту, но, наверно, не ошибусь, если скажу, что все они прежде всего испытали чувство большой гордости за нашу ленинскую партию, которая мудро и смело, сметая все преграды, ведет нас в коммунистическое завтра.

Это светлое будущее уже не так далеко. Новая Программа партии, принятая на XXII съезде КПСС, наметила реальный путь, по которому мы, советские люди, пойдем к коммунизму. Нашей Программе чужды утопические мечтания и несбыточная фантазия, новая Программа КПСС зовет к конкретным действиям.

Нелегка будет наша дорога. Но нам ли бояться трудностей? Да и вообще, можно ли говорить о них, когда впереди заветная цель всего человечества.

Еще в дни работы съезда, слушая выступления делегатов, я испытала удивительное ощущение встречи с грядущим. Это чувство, может быть, объяснялось тем, что уж очень конкретно и реально говорилось о наших делах и возможностях. А вокруг, куда ни посмотришь, мужественные и вдохновенные лица коммунистов, творцов истории, которые уже не раз доказали миру, что они утверждают коммунистическое завтра.

В перерывах между заседаниями я беседовала с этими замечательными людьми. Они очень четко представляют себе, что произойдет в нашей стране за 20 лет, и каждый видит в этом свое конкретное участие, задумывается о том, как и чем он может помочь быстрейшему претворению в жизнь решений съезда. В словах делегатов слышались твердость и уверенность.

Мне пришлось обмениваться впечатлениями и с товарищами по искусству — актерами, режиссерами, писателями. Нас, конечно, волнуют задачи художественного творчества, намеченные в новой Программе партии. Разговор сводился к тому, что советский театр должен принять самое живое участие в практике коммунистического строительства, оказывать повседневную помощь партии и государству в воспитании поколения передовых борцов за идеалы человечества.

Такая проблема стоит не только перед профессиональным искусством. Она в одинаковой мере касается художественной самодеятельности. И мы все вместе — мастера сцены и любители — должны бок о бок работать над этой задачей, стремиться как можно успешнее решить ее.

В Программе партии сказано: «Развитие и обогащение художественной сокровищницы общества достигается на основе сочетания массовой художественной самодеятельности и профессионального искусства».

Помню, как кто-то из делегатов заметил по этому поводу:

— А хорошо сказано, не правда ли?

Я бы добавила: и очень своевременно. […]

В своем докладе на XXII съезде Н. С. Хрущев внес определенную ясность. Он сказал, что художественная самодеятельность приобретает все больший размах и представляет огромные возможности для выявления и развития народных талантов и дарований. Однако это не означает, что отпала необходимость развивать профессиональное искусство. В творческой деятельности профессиональных коллективов и выдающихся мастеров искусств художественная самодеятельность будет и впредь находить для себя образцы, на которые следует равняться. В свою очередь народное творчество послужит неиссякаемым источником обогащения и расцвета профессионального искусства.

Я вдумываюсь в эти строчки, и их смысл заставляет многое увидеть в ином свете.

В нашей стране многие театры шефствуют над самодеятельными коллективами. И это очень хорошо! Но, на мой взгляд, настало время кое-что пересмотреть в наших взаимоотношениях с клубными энтузиастами.

Уже само слово «шефство» звучит сейчас не совсем точно. В нем улавливается этакая снисходительность к художественной самодеятельности. Оно однобоко определяет творческий контакт мастеров с любителями искусств. А разве этого от нас требует партия и вся наша жизнь? Нам нужно такое содружество, которое бы взаимно обогащало и способствовало созданию высокохудожественных произведений.

Мне кажется, что для нас общим основным ориентиром в творчестве должен быть моральный кодекс строителя коммунизма, так ярко изложенный в новой Программе партии. Наша прямая обязанность — средствами искусства развивать и закреплять в людях основные правила коммунистического общежития. Нет выше и благороднее цели для советского художника, чем создавать правдивый, жизненный образ современника, передавать в его облике лучшие черты наших дней, вызывать у зрителя желание подражать этому герою. И мы сделаем все возможное, чтобы коммунистическое сознание, принципы морального кодекса строителя коммунизма вошли в плоть и кровь советского человека, превратились в привычку, стали обычными нормами повседневной жизни. […]

…Еще раз мысленно возвращаюсь в Кремлевский Дворец съездов. И словно поднимаюсь на такую высоту, с которой открываются необозримые дали. XXII съезд партии как бы раздвинул горизонты, придал нам свежие силы, чтобы жить и творить по-новому[358].