Как партия народ танцевать учила, как балетмейстеры ей помогали, и что из этого вышло. Культурная история советской танцевальной самодеятельности

Такой ответ редакции журнала «Клуб» дал в 1956 году бывший солист Большого театра, художественный руководитель и педагог Московского хореографического училища Михаил Маркович Габович (1905–1965). Ответ этот был необычным — впервые, насколько мне известно, советский профессиональный балетный танцовщик и педагог вступился за западные танцы, приобретшие в Европе популярность накануне и особенно после Первой мировой войны. Такие танцы, как фокстрот и танго, в 1920-е годы стали объектом преследования со стороны «танцеборствующего» комсомола, поскольку, будучи заклеймены как порождение буржуазного культурного упадничества, якобы оказывали разлагающее воздействие на советскую молодежь. М. М. Габович в своем выступлении дезавуировал эти обвинения. Его интервью озаглавлено призывом «Пусть танцует молодежь!», избранном в качестве названия для этой маленькой истории.

Причиной повышенного внимания СМИ к проблемам бального и бытового танца стал грядущий VI Всемирный фестиваль молодежи и студентов в Москве. Обнаружилась потребность в том, чтобы молодежь столицы могла говорить с гостями со всего мира на одном телесном языке — языке современного бытового танца. Опасаясь, как бы советская молодежь в этом пункте не ударила в грязь лицом, советские устроители фестиваля мобилизовали клубную самодеятельность, чтобы массово обучить молодых людей современным бальным танцам, привить им элементарную танцевальную культуру и иммунитет от западного хореографического «бескультурья» в виде буги-вуги, рок-н-ролла, а чуть позже твиста. Именно в этом контексте следует выступление в печати заведующего сектором культуры и искусства Московского горкома ВЛКСМ В. Зайцева, которое упомянуто выше. Есть смысл присмотреться внимательнее к этому тексту: читатель без труда обнаружит, что комсомольский функционер безраздельно принял позицию М. М. Габовича и местами дословно повторил пассажи из его публикации, вышедшей несколькими месяцами раньше:

Все чаще проводятся танцевальные вечера, пользующиеся, как известно, большим успехом среди молодежи. Однако в последнее время танцевальные вечера рассматриваются не только как распространенная форма отдыха молодежи, но и как подготовка к фестивалю. Известно, что в дни Московского фестиваля будут проходить многочисленные встречи с группами зарубежной молодежи. На этих встречах в обстановке подлинной непринужденности возникнут танцы дружбы. Нужно, чтобы наши молодые люди знали репертуар современных танцев и умели хорошо танцевать.

Клубы должны помочь молодежи в изучении танцев. При этом следует проявлять особую осторожность, помня о том, что нельзя засорять танцевальный репертуар и прививать молодежи дурные вкусы.

Конечно, нет никаких оснований изгонять из репертуара клубных танцевальных вечеров так называемые «западные», или, как их иногда называют, «современные» танцы: танго, фокстрот, медленный вальс, которые советская молодежь так же любит, как старые бальные танцы — вальс, мазурку, польку, падеспань.

Хорошему, ритмическому танцу, исполняемому под мелодичную музыку, должно быть предоставлено почетное место на клубном вечере, на вечерах отдыха молодежи, балах, карнавалах. Эти обычные популярные современные танцы нельзя смешивать с «буги-вуги» и «линде», порожденными пресытившимися буржуа[425]

.

С 1956–1957 годов советские СМИ стали активно пропагандировать современный бытовой танец и высмеивать запретительную политику в духе раннесоветского «танцеборства». Так, автор фельетона, опубликованного в журнале «Клуб» в 1956 году, выступал за бытовые танцы, но против того, чтобы клубная администрация всю свою работу сводила к пущенным на самотек танцевальным вечерам: