Как партия народ танцевать учила, как балетмейстеры ей помогали, и что из этого вышло. Культурная история советской танцевальной самодеятельности

Поводом для статьи Н. Вайнонена, которая увидела свет в начале 1974 года в недавно созданной в журнале «Клуб и художественная самодеятельность» рубрике «Сегодня в клубе танцы», стало проведение с июля 1973 по июль 1974 года Всероссийского конкурса танцплощадок с целью «повысить роль массовых танцев в эстетическом воспитании молодежи». В этой связи журнал организовал дискуссию, «посвященную пропаганде бальных танцев, практик танцевальных вечеров в клубах, домах и дворцах культуры, проблемам развития бытовой хореографии»[448]

. Думаю, читателя не удивит, что открыл эту дискуссию блюститель канонической советской точки зрения на современный танец Р. В. Захаров. Верный своим убеждениям, он вновь выступил за создание новых танцев и массовое обучение им как за безошибочный способ победы советской танцевальной культуры над западной:

…массовые танцы — это средство распространения определенных нравственных и эстетических ценностей и даже идеологических концепций. Умудренные опытом и профессиональными знаниями специалисты и руководители учреждений культуры обязаны разъяснять это молодым людям. Но самое главное — создание для нашей молодежи своего, советского бального репертуара, такого, который смог бы увлечь своим темпераментом, жизнерадостностью или нежным лиризмом, свежими, оригинальными ритмами, динамикой. Материала, который мог бы послужить основой для сочинения новых танцев, у нас предостаточно… Дело лишь за тем, чтобы лучшие наши композиторы и танцмейстеры энергичнее занимались сочинением своих музыкально-танцевальных композиций[449]

.

Против этой позиции и восстал Н. Вайнонен, в характерной для него ироничной форме показав ее бесплодность. Исходным моментом статьи стал образ директора дворца культуры, который рукописно начертанные строгие запреты «некультурного» поведения в клубе поместил в фойе рядом с безвкусной, «халтурной» малярной копией одной из картин передвижников. Новые советские танцы, в массе своей слепленные на потребу конъюнктуре, журналист и охарактеризовал как «малярные копии». Главный пафос выступления Н. Вайнонена состоял в отказе современному советскому бытовому танцу в способности противостоять запрещаемым западным танцам, поскольку противостояние проходило, по его мнению, по совсем другой линии: «противостоят друг другу не шейк и „Террикон“, — писал он, иронизируя по поводу похвалы уважаемого московского балетмейстера в адрес современного танца с шахтерским названием, — а культура и бескультурье, а в области вкусов можно чего-то достичь только упорным длительным воспитанием, тогда как нетерпимость и остракизм способны принести только вред»[450]

.

Казалось бы, в статье Н. Вайнонена речь идет о традиционной для советского самодеятельного хореографического дискурса проблеме — о недостатках хореографического воспитания, за развитие которого ратовал и Р. В. Захаров, и другие обличители импортируемой танцевальной «безвкусицы»:

Границу между высоким и низменным, прекрасным и пошлым надо искать не в названиях танцев, а в манере танцевать. И манера эта — понятие сложное, многогранное. Воспитанность чувств не позволит вам плясать на похоронах. Она же подскажет и более тонкие, не столь очевидные решения. Стиль танцевального поведения может быть очень различным. Верно его уловить, соотнести с душевным состоянием — своим собственным, партнера и окружающих — для этого нужен безошибочным такт[451].