Как партия народ танцевать учила, как балетмейстеры ей помогали, и что из этого вышло. Культурная история советской танцевальной самодеятельности

Народное творчество — вечно живой и неиссякаемый родник, питающий наше искусство. Об этом не раз говорил А. М. Горький.

«Я снова обращаю ваше внимание, товарищи, на тот факт, — писал великий писатель, — что наиболее глубокие и яркие, художественно совершенные типы героев созданы фольклором, устным творчеством трудового народа. Совершенство таких образов, как Геркулес, Прометей, Микула Селянинович, Святогор, далее — доктор Фауст, Василиса Премудрая, иронический удачник Иван-дурак и наконец — Петрушка, побеждающий доктора, попа, полицейского, черта и даже смерть, — все это образы, в создании которых гармонически сочетались рацио и интуицио, мысль и чувство. Такое сочетание возможно лишь при непосредственном участии создателя в творческой работе действительности, в борьбе за обновление жизни».

Народные танцы и поныне являются украшением праздников, массовых гуляний, больших и малых торжеств. Не только на селе, но и в городах сохранилось немало самобытных плясок. Почти при каждом заводе, фабрике есть хор, в репертуаре которого обязательно имеются танцы, собранные и переработанные для сцены участниками самодеятельности[459]

.

Народное творчество, в том числе танцевальное, с 1930-х годов интерпретировалось как источник и основа советского искусства — и профессионального, и самодеятельного. Однако не все оно, по мнению советских знатоков народного танца, было «годно к употреблению», поскольку имеет «вредные примеси»:

Глубокое знание истоков народной хореографии позволяет руководителям коллективов создавать на этой основе сценические варианты танцев. Правда, не все пляски равноценны, иные из них не могут стать основой для создания сценического варианта, так как носят отпечаток старой буржуазной культуры. Это лубочные танцы, искажающие образ русского человека; танцы ритуального происхождения, связанные с религиозным культом, и им подобные. Иногда в плясках обнаруживаются чуждые русскому танцу движения, которые проникают в наши клубы вместе с фокстротами, танго и другими западными танцами[460].

Этот пассаж в выступлении Т. А. Устиновой о засоренности русского танца чуждыми элементами также отсылает нас к истокам формирования советского представления о народном танце в 1930-е годы. Эксперт в области истории советской хореографии Ю. И. Слонимский в середине 1950-х годов ретроспективно так оценивал отношение к фольклору, каким оно было двадцатью годами ранее: