Как партия народ танцевать учила, как балетмейстеры ей помогали, и что из этого вышло. Культурная история советской танцевальной самодеятельности

Мне приходилось слушать по этому поводу такие реплики: «железная дисциплина», «беспощадная, жестокая хореографическая муштра». Пусть так. Но в основе этой скрупулезной выучки лежит система классического балета! Отсюда четкость и отточенность движений, сила и красота различных позиций, безграничное веселье, легкость и свобода танца, непосредственность, увлеченность и обаятельное простодушие исполнителей.

Нужно или не нужно переносить подобную «хореографическую муштру» в условия художественной самодеятельности? Однозначного ответа дать невозможно. Думается, что многое зависит от условий, в которых живет и развивается тот или иной танцевальный самодеятельный коллектив, его традиций, от опыта и таланта балетмейстера-педагога, от степени подготовки участников самодеятельности. Скажем, в народном ансамбле танца Дворца культуры Челябинского тракторного завода давно существует строгость танцевального тренажа, хореографическая «выучка», и это здесь вполне оправданно.

Но не может быть и двух мнений по поводу того, нужен ли или не нужен в самодеятельном танцевальном коллективе повседневный классический экзерсис. Нужен! Без этих танцевальных «предварений», без неистового упорства, без «штурма» технических трудностей не может быть достигнута и раскрыта красота народного танца[745]

.

Эту точку зрения, цитируя жену, в качестве принципа «карташовской школы» зафиксировал после ее смерти Р. Ф. Шнейвайс. Причем в его повести «Натали — Я» речь идет о двойной задаче педагога-хореографа — прикладной и просветительской в области истории хореографии, развития общей эрудиции и культуры, как это и предполагала концепция советской танцевальной самодеятельности:

Можно ли обойтись в самодеятельности без урока классического танца? Нет, нельзя! Без этих занятий немыслим рост исполнительского мастерства танцовщиков, невозможно разучивать и совершенствовать народные танцы. Без урока классического танца нельзя приобрести благородные манеры, научиться таким прекрасным позам, как арабеск, аттитюд, таким сложным движениям, как жете, шене, падебаск, и многим другим.

Много рассказывала ребятам о балете и балетах, о великих русских балетмейстерах и педагогах Михаиле Фокине, Льве Иванове, Мариусе Петипа, Ростиславе Захарове, Агриппине Яковлевне Вагановой… Ребята слушали эти рассказы, как дети слушают занимательные сказки. Но я видела, как постепенно семена начинают прорастать и давать плоды. Классический станок вошел в наши уроки твердо и неуклонно[746]

.

Публикации о Н. Н. Карташовой не могли оставить у читателя ни тени сомнения относительно ее успешности в области прикладной хореографической педагогики. Аргумент в ее пользу, крепкий, как броня, состоял в оценке собственных достижений учениками Н. Н. Карташовой — солистами ансамбля танца Дворца культуры ЧТЗ. Они были приведены, например, и в очерке о ней, опубликованном в 1958 году в журнале «Художественная самодеятельность»: