«Правда в том, что иммигранты
Это, конечно, еще не доказывает, что оппонент лжет, но показывает, что настаивать дальше на подобном утверждении неразумно и нечестно. И что подобное упрямое пренебрежение истиной в хорошо организованном обществе должно осуждаться; к этой мысли мы с вами еще вернемся.
Лжецы несут в себе еще две угрозы.
Во-первых, они часто прибегают к нечестности, скрывающейся под небуквальностью. Когда лжеца упрекают во вранье, скажем, за утверждение «Все СМИ коррумпированы», он может ответить: «Я не имел это в виду буквально». Лучшая реакция в данном случае такая же, какая предлагается для борьбы с крикуном: спрашивать лжеца, что
Во-вторых, мы должны опасаться того, что лжец использует прием «распространение» и «потопит» нас. Лжецы часто пользуются тем, что проверка фактов требует времени, а заваливание соперника ложью отвлекает его от его собственных аргументов. Как сказал однажды британский писатель Джордж Монбио, комментируя свой отказ спорить со скептиком в области климатических изменений: «Для вводящего в заблуждение научного утверждения достаточно половины секунды, а на его опровержение уйдет полчаса»[107]
.Лучшее, что можно сделать в такой ситуации, – сосредоточиться на нескольких особо репрезентативных фактах лжи, иллюстрирующих, как лжец искажает реальность. А доказав ложность этих утверждений, мы, вполне вероятно, сможем выявить и представить закономерность его лжи.
Плут
Разворот → Держаться курса
Ad hominem
Tu quoque
Искажатель
«Чучело» → Исправить заблуждение
Дополнительное бремя доказывания
Крикун
«Перемещение ворот» → Зафиксировать в позиции
«Собачий свисток»
Лжец
Ложь → Вставь и замени
Нечестность под предлогом небуквальности → Опровергнуть репрезентативную ложь
«Распределение» лжеца
В конце таких тренировок мы чувствовали, что гораздо лучше подготовлены к напряженным дебатам, которые ждали нас впереди. Более того, у нас не было обиды на наших мучителей, ведь в глубине души мы знали, что они фальшивые задиры; что на самом деле они порядочные люди, только играющие такую роль. И они заходят так далеко только в виде деятельности, в которой уход от темы, искажение фактов, нападки и ложь изначально порицаются. Как большинству людей в мире, поступать так в жизни им не дает чувство стыда.
9 октября 2016 года, в воскресный день вторых президентских дебатов, температура почти не отклонялась от идеальных пятнадцати градусов тепла. Сильный ветер дул весь день, но к вечеру стих, наполнив эти часы какой-то жутковатой тишиной ожидания. Однако в столовой Форсхаймер-хауса, двухэтажного помещения с длинными столами и прекрасной акустикой, слышался устойчивый гул волнения. Одни группы пробовали себя в предварительном анализе в стиле спортивного телеканала ESPN; другие обменивались заверениями в неизбежной победе их кандидата. На ужин давали волокнистое блюдо в виде жаркого из говядины с коричневым рисом, поедание которого явно было чревато высоким риском несварения желудка.
Мы на этот раз гостей не звали. После долгого дня среди стеллажей Библиотеки Уайденера я упаковал контейнер квазиазиатской еды в столовой и отнес ее к себе в комнату. Ионы и Джона, которые оба недавно завели новые романтические отношения, нигде не было. Я откупорил бутылочку пива и удобно устроился на кушетке. И включил на компьютере канал прямой трансляции и ленту соцсетей.
Еще не было девяти, когда начался стрим из Вашингтонского университета в Сент-Луисе. Эстетика антуража была такой же, как и двумя неделями раньше, – белоголовый орлан, Конституция, звезды, – но к трибунам для кандидатов поставили стулья, а неопределившиеся избиратели сидели вокруг них разорванным кругом. На этот раз кандидаты вовсе не пожимали друг другу рук; они лишь кивнули и улыбнулись один другому с расстояния. Мне это почему-то показалось нарушением кодекса; дебаты, как и дуэль, – это бой, опутанный множеством правил вежливости и респектабельности.