Как жили и во что верили первые христиане

И тогда откроется беззаконник, которого Господь [Иисус] убьет дыханьем Своего рта и обратит в ничто очевидностью Своего пришествия того, чье появление было связано со всеми приведенными в действие Сатаной силами, знамениями, ложными чудесами, и всяким злостным обманом, рассчитанным на погибающих, потому что они отвергли любовь к истине, которая бы привела их к спасению (2 Фес 2:8-10).

Прежде всего обратим внимание на прямую аллюзию к Ис 11:4, когда чаемый евреями Мессия -потомок-Давида в качестве судии поступит следующем образом:

Дела бедных рассудит он честно, / тяжбы обездоленных на этой земле решит справедливо. / Покарает он землю жезлом речей своих, / дуновением своих уст уничтожит злодея (СРП).

Этот пассаж входит в знаменитую утопию Исайи (Перво-Исайи) (11:1-12:6), когда вся земля преобразуется преестественным образом. Последние же две клаузы Ис 11:4 говорят о том, что справедливость также установится преестественно, когда наказание «земли» и «уничтожение злодея» не будут связаны с обычными средствами насилия и кровопролития, а станут следствием мирной речи и дыхания. В новозаветном контексте это особенно важно, поскольку данная картина не разрушает исторический образ Христа — Царя кроткого, въезжающего в Свой стольный город на молодом ослике (Зах 9:9, также Мф 21:5; Мк 11:7; Лк 19:35; Ин 12:15). Другое дело, что в послепавловой христианской апокалиптике этот привычный по Апостольскому преданию образ заменяется Иоанном-Апокалиптиком (отличным от Иоанна, ученика Господа) на воинственного Царя, скачущего на боевом коне и уничтожающего врагов, проливая их кровь (Откр 19:11-16). Этим вышедшее из-под его пера «тысячелетнее Царство Христа», завершающееся последним сражением (Откр 20:1-9), радикально отличается от эсхатологической картины у Павла, где Царство Христа на земле представляет собой мирную эволюцию, в результате которой Его правота будет признана врагами и они Ему станут покорны, так что Ему будет «всё подчинено» (1 Кор 15:27). Именно это имеет в виду Павел, когда пишет, что Христу

надлежит царствовать до тех пор, пока Он не положит всех врагов Себе под ноги (1 Кор 15:25, аллюзия к Пс 109:1).

Безусловно, Христос Иоанна-Апокалиптика в финале Откр

явно вступает в противоречие с Агн-цем/Ягненком «будто заколотым» (Откр 5:6) в его начале. Зато решается проблема «соблазна для иудеев и глупости для язычников» (1 Кор 1:23). Христос-победитель, проливающий кровь врагов, понятен и приемлем и тем и другим.

Опять же конец эсхатологической драмы, на котором дошедший до нас текст Учения обрывается, согласно Павлу призван внушить оптимизм, поскольку в конце концов Бог будет «всем во всех» (1 Кор 15:28). По Павлу весь человеческий род, обозначенный им по раввинскому обычаю термином «тварь/творение», «с напряжением ждет, когда Бог открыто явит Своих сыновей», т. е. в качестве откровения явит их воскрешенными из мертвых (Рим 8:19). Отсюда им делается такое заключение:

Творение же было подчинено суете не по собственной воле, но ради Подчинившего, в надежде, что само творение также будет освобождено от рабства тлению к свободе славы детей Божьих (Рим 8:20-21).

Тем не менее только смертъ/гибель как небытие остается в Учении единственным наказанием грешников (5.1 дал.; 16.5), чем выражается традиционный библейский взгляд, исключающий вошедшие в позднейший христианский узус (конец I века) мифологемы о «вечных муках» и об аде как «месте мучения» (Мф 25:46; Лк 16:23, 28, ср.: Откр 20:10; 21:8).

Теперь перейдем к сравнению Дидахе,

16 со следующим по времени своего появления христианским эсхатологическим текстом 1 Фес 4:13-5:11. Ален Гэрроу посвятил этому специальное исследование, название которого говорит само за себя: «Эсхатологическая традиция, стоящая за Первым посланием к Фессалоникийцам: Дидахе, 16»¹⁸¹. Впрочем, видя за известным эсхатологическим пассажем в 1 Фес Предание, своими содержательными чертами зафиксированное в Дидахе (за исключением тех, что остались в его неведомом окончании), Гэрроу, тем не менее, приходит к такому выводу: «Вопрос о том, было ли известно само

Дидахе или его источники Павлу и его адресатам, остался открытым¹⁸²». В свою очередь для нас этот вопрос в свете исследования, проведенного выше (разделы 1.5-4), окончательно закрыт. А посему посмотрим теперь, как Павел решает в 1 Фес частную эсхатологическую проблему, опираясь на известную по Дидахе эсхатологическую традицию.

...Мы не хотим, чтобы вы оставались в неведении относительно усопших, дабы вам не испытывать печаль как и прочим, у кого нет надежды, —