Какие наши годы

В горящих злобою глазах.

Спросил собравшихся, кто знает,

В чём Человека обвиняют,

Но не хотела эта свора

Вести такие разговоры,

Крича Пилату, что злодей,

Пред ним стоящий Иудей.

Евреи дерзко отвечали,

Чтобы за резкостью речей

Расследовать вину не стали,

И план раскрылся палачей.

Им не поверил прокуратор,

Над иудеями диктатор.

Возникли у него сомненья

В таком невнятном объясненьи.

Сам захотел узнать Пилат,

В чём этот Узник виноват.

Тут Каиафа выступает,

Христа бесстыдно обвиняет

В том, что евреев развращает,

Платить налоги запрещает,

И что осмелился при том

Провозгласить Себя Царём.

Но, заподозрив в этом ложь,

Уж очень Узник не похож

На самозванного царя,

Решил не тратить время зря.

Злокозненность евреев зная,

Пилат, как судия, решает

Иисуса лично допросить,

Чтоб лучше дело изучить.

Христа от палачей уводит,

Его к себе в палату вводит,

И задаёт вопрос судейский

Неужто Он – Царь Иудейский.

Иисус на сей раз не молчал,

Ему ответил: «Ты сказал!».

Поведал – Царствие Его

Есть не от мира суть сего!

Тем подтвердив, что Он не тать,

А что пришёл Он для того,

Чтобы об Истине сказать!

Пилат улыбку погасил,

«А что есть Истина?» – спросил.

Идёт обратно к иудеям

И объявляет фарисеям,

Что обвинять они вольны,

Но он не видит в Нём вины.

Разволновался тут народ,

Старейшины и всякий сброд.

От праведности этих слов

Взъярился стан Его врагов.

Они неистово взроптали,

В остервененьи закричали,

Что Он народа возмутитель;

Что Он злокозненный учитель;

Что Он ходил по Иудее,

Начав ученье с Галилеи;

И что никак нельзя простить,

И надобно Его казнить.

Услышав слово «Галилея»,

Пилат направил иудеев

К галилеянскому царю,

Чтоб тот решал евреев прю.

Христа Агрипа Ирод знал

И встречи с ним давно искал.

Мечтал Его уговорить

При нём же чудо совершить.

Но и Христос Агрипу знал,

И за натуру называл

Позорным именем лисицы,

Нижайшей хитрости сестрицы,

При встрече потому молчал

И ничего не отвечал.

Агрипа Ирод оскорблённый,

Царёк-лиса самовлюблённый,

Решил Иисуса наказать

И в руки слуг своих предать.

Отдал Христа на поруганье

Из-за Его непослушанья.

Но, взяв с Него такую плату,

Отправил Узника к Пилату,

Признав, хоть был предельно зол,

Что в Нём вины он не нашёл.

Пришлось Пилату вновь решать,

Как с Иисусом поступать.

Что делать дальше он не знает,

Хотя прекрасно понимает,

Кто его хочет принудить

Дать разрешение казнить,

Но всё ж надежды не теряет,

И к милосердию взывает.

Народу выбрать предлагает

Из осуждённых одного,

Чтобы помиловать Его.

Тогда обычай бытовал,

Что в Пасхи праздничные дни,

Кого народ сам выбирал,

Того помиловать могли

Из узников приговорённых,

И к смертной казни осуждённых.

Меж тем народ подговорённый,

Старейшинами убеждённый

Их наглой ложью, как отравой,

Кричит освободить Варавву,

Разбойника и кровопийцу,

И всем известного убийцу.

Так стали все до одного

Скандировать: «Респни Его!».

Среди сего столпотворенья

Приходит Проклы извещенье,

Жены пилатовой поклон

О том, что ей приснился сон,

А в этом сне предупреждали,

Чтоб не было Христу печали;

Что сон опасен и тревожен;

Чтоб муж был крайне осторожен.

Послушался жену Пилат.

Он сам, признаться, был не рад

Жестокосердию евреев,

Сверх фанатичных фарисеев,

И чтобы как-то ублажить,

И непреклонность их смягчить

Подверг Иисуса бичеванью,

Пытаясь вызвать состраданье.

К ним Узника опять выводит,

Но состраданья не находит.

«Се, человек!» – им возглашает,

Но ничего не помогает.

Злодеи, все до одного,

Кричат: «Распни, распни Его!».

Пилат их лживость понимает,

Но, как спасти Христа, не знает,

И, как последний акт надежды,

Приносит царские одежды,

На Иисуса надевает,

И пред толпою выставляет.

Но делает он это зря -

Евреи не хотят царя.

Кричат, что царь у них один.

Над ними кесарь господин.

А кто царя им предлагает,

Тот против Рима выступает.

Пилат безумно испугался.

Он в затрудненьи оказался,

Не без причины полагая,

Что могут быть соглядатаи,

Среди свирепой этой стаи,

И если в Рим кто донесёт,

Ничто Пилата не спасёт.

И, поняв это, он остыл,

Умерил свой судейский пыл.

Воды доставить приказал,

И злоохотникам сказал,

Что за Христом вины не знает,

За тем и руки умывает,

Что в казни Праведника сей

Не видит он вины своей.

Толпа тут радостно взревела –

Предательства свершилось дело,

И наступил злорадства час –

Вскричали: «Кровь Его на нас».

И, продолжая клятву падших,

Взопили: «И на детях наших!».

Так бастион последний пал.

Душа Пилатова пуста.

Крест изготовить приказал.

Велел на нём распять Христа.

Среди собравшихся людей

Туда-сюда сновал злодей.

За всем с волненьем наблюдал,

И всё сильнее унывал.

Иуда – Господа предатель,

И о сокровищах мечтатель.

Он стал Христа учеником,

Предполагая, что потом,

Когда Иисус взойдёт царём,

А он останется при Нём,

Его исполнятся мечты

И минет время бедноты.

И был Иуда убеждён,

Что будет щедро награждён.

Чередовались дни за днями.

Дни становились месяцами,

Недели, месяца годами,

И он всё больше убеждался,

Что в ожиданьях ошибался.

Всегда был рядом со Христом,

Но Тот не думал быть царём.

Иуду это огорчало,

И без сомненья означало,

Что ученик Христа Иуда

Рискует не дождаться чуда.

Рискует, будучи при Нём,

Так и остаться бедняком.

Что делать? Как же дальше быть?

Решил Иуда изменить.

Задумал он Христа предать,

И попросту Его продать.

К первосвященникам пришёл,