Калёные тропы

Вихров закрыл книгу. Он только что прочел «Бэлу» и теперь, подперев рукой голову, задумался над прочитанным. Внутренне переживая за обиженного Печориным Максима Максимыча, он сразу решил, что если б он был на месте Печорина, то, конечно, обласкал бы доброго старика. «А правда ли, говорят, что в Печорине Лермонтов вывел себя? — думал Вихров. — Вряд ли, конечно… Хотя все может быть». Ему вдруг захотелось взглянуть на портрет поэта. Он поднялся из-за стола и, придерживая саблю, вышел в вестибюль. Здесь было темно. За двумя большими окнами просвечивал матовый отблеск луны. Голубоватые лучи играли на блестящем паркете, придавая окружающему таинственный вид. Вихров включил люстру. Яркий свет залил вестибюль. Вдоль потемневших от времени стен проступили тускло отсвечивающие золотые рамы картин и портретов, кирасы с перекрещенными под ними палашами и саблями, полуистлевшие бархатные штандарты кавалерийских полков — свидетели побед русской конницы, видавшие Бородино, Берлин и стены Парижа. Пройдя мимо картины, изображавшей штурм Шипки, Вихров подошел к портрету Лермонтова. Как хорошо было знакомо ему это смуглое большелобое лицо с темными усиками! Но теперь он смотрел на него не так, как обычно, а с чувством какого-то тревожного любопытства, словно хотел прочесть в знакомых чертах ответ на те мысли, которые сейчас волновали его.

Часы гулко пробили три. Пора было делать обход.

Вихров отошел от портрета.

«А сколько раз он смотрелся в это самое зеркало?» — подумал Вихров, задерживаясь у большого стенного зеркала, вделанного в старинную черную раму. Зеркало отразило совсем юное, ровно розового оттенка, с коротким прямым носом и синими глазами лицо. Он еще раз бросил быстрый взгляд на портрет и, внутренне ощущая приятную близость к поэту, направился в свой эскадрон.

Пройдя длинным коридором, он остановился у одной из наполовину застекленных дверей и стал смотреть через нее. На стуле около двери подремыдал — клевал носом — дневальный. Неладно подогнанный меховой кивер с высоким и тонким, как свеча, белым султаном съезжал ему на нос. Дневальный поправлял его сонным движением и вновь принимался кивать, словно с кем-то здоровался.

Вихров толкнул дверь и вошел в эскадрон. Дневальный вскочил.

— А где дежурный? — спросил Вихров, оглядывая койки и узнавая на ней знакомые лица спящих товарищей.

— У пирамиды, — показал дневальный, с трудом превозмогая одолевшую его зевоту и стараясь всем своим видом показать, что он даже и не думал дремать.

Вихров узнал стройную фигуру Тюрина, который, увидя его, подхватил гремевшую саблю, и поспешил к нему навстречу.

— Ну, как у тебя? — спросил Вихров, когда Тюрин подошел и представился.

— На Шипке все спокойно! — бодро сказал Тюрин.

— А кто это не спит? — спросил Вихров, показывая в дальний угол, где, обложившись книгами, спиной к ним сидел человек.

— Копченый. Я ему уже несколько раз говорил, чтоб спать ложился, а он, понимаешь, и слушать не хочет. Да еще грозится.

Вихров знал, что Дерпа, присланный на курсы из бригады Котовского, имел только начальное образование. Но, обладая огромной старательностью и большим самолюбием, он не хотел отставать от товарищей и просиживал ночи над книгами.

Оставив Тюрина, Вихров прошел к Дерпе и присел подле него на свободную койку.

— Ну, как дела? — спросил он участливо.

Сердито засопев большим носом, Дерпа с мрачным видом взъерошил густые светлые волосы.

— А чтоб она сказалась, чортова хипотенуза! — проговорил он с таким остервенением, что казалось, превратись сейчас гипотенуза в живое существо, он тут же изрубил бы ее на куски.

— Давай я тебе помогу, — с готовностью предложил Вихров.

Он взял табуретку, подсел к тумбочке и принялся втолковывать товарищу равенство треугольников…

— А ведь понял! Ей-богу, понял! — с просветлевшим лицом, радостно заговорил Дерпа. — Как же ты понятно объяснил, товарищ Вихров. Вот спасибо, так уж спасибо!.. Слушай, милок, я тебе за такое твое одолжение полпайки хлеба дам, — после некоторого колебания вдруг объявил он, с решительным видом ударяя по тумбочке своей огромной рукой.

— Да ты что, смеешься! — улыбаясь, сказал Вихров.

Он поднялся с табуретки, дружески хлопнул товарища по могучему плечу и, предложив ему ложиться спать, пошел к выходу.

У двери к нему подошел Тюрин.

— Слушай, Алешка, как думаешь, когда инспектор приедет? — спросил он с беспокойством.

— Да трудно сказать. Скорей всего к началу занятий, — сказал Вихров. — А чего ты волнуешься?

— Боюсь, понимаешь, с рапортом завалиться.

— А ты потренируйся пока.

— Я и то раз двадцать к двери подходил, рапортовал.

— Главное — не волнуйся… Ну, ладно, смотри, подъем не проспи.

Вихров кивнул Тюрину и вышел в коридор.