Камин-аут (СИ)

– Ты – вор! Самозванец, которого бы я, проходя мимо, не удостоил бы даже ленивым взглядом!

Мужчина поднимается на ноги и пересекает комнату. Встает напротив одного из портретов, повернувшись к тебе сияющим лицом. Он красив, он прекрасен, а ты чувствуешь, что выжил из ума.

– Конечно, правда. Ты забрал мою жизнь, ту, что должен был прожить я.

Двойник больше не улыбается, сводит тонкие брови к переносице – хмурится, он раздражен. На портрет за его спиной прапрадед Холовора, он похож на тебя, как и остальные, но ни у кого из них нет золотисто-зеленых глаз. От кого же ты их унаследовал?

Прислушиваешься к звуку его голоса, не такого хриплого и ошеломленного, как у тебя сейчас, а крепкого, сильного…

– Твоя природа противоестественна, тебя и вовсе не должно быть на этой земле.

– Мне нужно знать, какой сейчас год, – говоришь дрожащим голосом.

– 1975.

Улавливаешь перемену в двойнике. Он отворачивается, скрывая подавленность, вскидывает подбородок и вздыхает.

– Год, когда я родился, похоже, по твоей вине я навсегда застрял тут.

– Почему?

– Представь себе, я задаюсь тем же вопросом, но пока не могу разгадать ответ.

Близнец подходит к раме и замирает в метре от тебя.

– Мы не во сне. Твое подсознание перенесло нас сюда, но я не знаю – зачем.

В комнату заходит женщина. Бронзовая кожа. Темные чулочные гольфы, простое обтягивающее платье с разрезом до середины бедра.

Она дотрагивается до шеи, проводит рукой по затылку, взъерошивая короткие осветленные волосы. Дорогой маникюр, золотая цепочка на запястье и чересчур большой для её хрупкого запястья «Ролекс» – всё, что скрашивает эти преждевременно стареющие руки.

Только почему-то сильно дрожат – твои руки.

Не замечая вас, она подходит к чайному столику и плескает в бокал шампанского.

Стремишься сохранить в памяти её лицо. Ты никогда не видел её настолько цветущей, это было давно, тебя еще и на свете не было. Она не любила вспышки фотокамер, с того времени не сохранилось ни одного снимка.

Хозяйка особняка резко оборачивается на звук открываемой двери. Пошатываясь, хватается за подлокотники и спинку кресла.

– Это моя бабушка, – без интонации произносит твой двойник.

Из прихожей раздается мужской бас:

– Дружочек, надо положить цыпленка в морозильник.

В комнате появляется загорелый мужчина с добродушным обветренным лицом, ты никогда прежде не встречал его. Короткие волосы зачесаны назад, только на широкий лоб спадает несколько вьющихся прядей. Незнакомец говорит с ярко выраженным калифорнийским акцентом, его американский английский тебя раздражает, а глаза – невыразительные, маленькие, лицо слишком рельефное, будто бы по нему прошлись малярной кистью с комочками. Лет сорок пять.

Хозяйка начинает что-то говорить, но слова доносятся как будто издалека. Её покачивает, и вошедший мужчина обращает на это внимание:

– Да ты пьяна!

Мужчина приближается к ней, громко скрепя деревянными половицами, в руке у него зажженная сигарета.

Женский голос звучит тихо, неразборчиво, приходится напрягать слух.

Неожиданно она тянется к нагрудному карману мужчины и достает оттуда визитку и какие-то чеки. Чеки возвращает на место, но визитная карточка пробуждает в ней интерес.

Двойник читает вслух:

– «Перку Куокка. Нордеа Банк».

А незнакомец оказался богачом.

– Да это я… Да что с тобой сегодня такое?

Перку развязывает галстук на своей бычьей шее.

Слишком распространенная фамилия, жаль, она тебе ни о чем не говорит.

Прикасаешься к волосам, боль в затылке не проходит.

– Послушай, у меня сегодня было очень много работы, и я устал: не желаю, чтобы у тебя было это выражение лица. – Перку тушит сигарету, дымок от которой раздражает их обоих, заливая её остатками шампанского из бутылки.

Ты зажимаешь рот ладонью.

– Я хочу уйти отсюда… – твои слова звучат приглушенно и неразборчиво, тошнота усиливается, она может быть терпимой, если не обращать внимания.

– Ты можешь. Но не я, – в голосе двойника слышится плохо скрываемая ярость.

– Прошу тебя, – бормочет Перку, – прояви немного терпения… ко мне, к нам. Послушай… не хочешь денег – не будет тебе денег. Проси у меня всё, что взбредет на ум.

Женщина проходит мимо него, категорически игнорируя.

– Ты что-то скрываешь от меня, – в его низком голосе – ясно различимая угроза. – Не хочешь поделиться со мной?.. Стефания! – окликает её Перку Куокка, а после с вздохом произносит: – Что за времена – всё разваливается… Появился некий оракул, который ходит по улицам. В новостях говорят – он вроде инопланетянина. Я заметил на кухне треснутое стекло. Они могут забить тебя камнями насмерть. Оракул очень опасен. Береги ребенка… – Перку запинается на слове.

– Ему не нужен этот ребенок! – слышишь её глубокий, низкий голос. – Решила, он проследил за мной, но теперь не знаю, что и думать.

Мужчина хватает её за плечи и шепчет срывающимся голосом, точно их минуты уже на исходе:

– Послушай, тебе нужно уехать отсюда, завтра, нет, сейчас! Скрыться! Уезжай из страны, беги, беги, как можно дальше! Я знаю, что говорю! Поверь мне! – озирается по сторонам.