Капитализм кризисов и революций

В «Нищете философии» (1847) Маркс указывал, что мельница создала феодализм, а паровая машина — капитализм. Он писал: «Ручная мельница дает вам общество с сюзереном во главе, паровая мельница — общество с промышленным капиталистом»^[128]

. Последнее полностью отразит реальность, если уточнить: промышленный капитализм, родившийся в 1770-е гг. в ходе промышленной революции в Англии. По этой же логике границей капитализма является не рационализация народных масс, важная для начала модернизационных революций, а развитие средств производства до уровня возможности уничтожения труда. По этой логике борьба за социальную республику и влияние в ней прогрессивных сил не является отвлечением трудящихся от работы по слому капитализма и восстановлению социализма (социалистическая революция в понимании немалой доли левых), ибо все обстоит ровно наоборот. Великая русская революция не может быть повторена ни в результате двукратного, ни в результате троекратного прочтения работ Ленина и даже заучивания абзацев из советского учебника «Исторический материализм». Русская революция, как и революция китайская, может быть лишь продолжена, что означает движение в направлении социализма. Ибо только социальная — не олигархическая и притом фактическая республика позволит в условиях наступающей автоматизации в экономике повести наступление на труд как явление, порожденное экономической необходимостью. Это даст возрастающей группе населения возможность трудиться творчески, развиваться и вести развивающую общество и их самих деятельность, не опасаясь остаться без средств на жизнь. В результате материальное развитие дополнится развитием самого человека, что и позволит далее, при наличии материальных условий, всему обществу шагнуть в новое общество.

Какие бы жуткие катастрофические формы ни приняла реставрация в России, она была исторически необходима. Ее закономерность подтверждена сходством логики великих революций. Сходство это должно сохраняться и в окончании реставрационного периода. Этот процесс можно назвать славной революцией, реставрирующей или вторичной революцией. При этом последний термин несет в себе риск чрезмерной оценки революции. Она же вовсе не повторяет основную революцию. Она также не устанавливает политической системы или экономического порядка, видевшегося наилучшим в момент революции. Нравственные идеалы революции иначе воспринимаются в момент славной революции. Иным является общество. Выходя из реставрации, оно «развращено индивидуализмом» и в ходе славной революции во многом заново учится солидарности и политической последовательности.

Славная революция, это не восстановительный акт в чистом виде. Она создает на новой, более прочной, чем в момент революционной ломки, социально-экономической базе систему власти и законов, общественных структур, соответствующих задачам революции в целом. Славная революция — революция политическая, тогда как преодоление реставрации процесс многосторонний, подготовляющий ее как свое завершение.

В случае славных революций обратное движение к некоторым поднятым на революционные знамена принципам и формам происходит не автоматически. Должны соединиться страх «верхов» — имущих классов, возникших благодаря революции или изменившихся под ее влиянием (некоторые крупные землевладельцы), перед комплексом угроз, включая внешнюю, и готовность широких масс пресечь явно не выгодные им планы сторонников сохранения реставрации. Когда это происходит, спящее общество сбрасывает рутину повседневности и приходит в движение. В результате «низы» завоевывают долговременный политический компромисс с правящим классом, дающий им возможность отстаивать свои интересы по конституционным правилам. Затем они постепенно расширяют свои права и возможности. Правящий класс ощущает потребность в этом компромиссе, поскольку благодаря ему получает возможность эффективно действовать в новых мировых исторических условиях. В Англии то были победоносная война с Францией и экономическое подчинение Нидерландов, во Франции — энергичные колониальные захваты Третьей республики в 1880—1890-е гг. В России этим результатом может оказаться евразийская экспансия капитала при одновременном соединении стран в единый рынок.