Капитализм кризисов и революций

Великую китайскую революцию нельзя считать завершенной, пока реставрация в этой стране не будет закончена. Здесь события, возможно, будут развиваться не только как в России, но и в историческом единстве для обоих государств. Общим является конфликт с США, что диктует объединение усилий. Это не снимает противоречий: восстановление российской индустрии нуждается в ограничении ввоза китайской продукции, что может вести к росту взаимной торговли, так как будет меняться модель обмена, сам же он будет все более расширяться. Такой сценарий не отменяет вопроса о балансе классовых сил в Китае и России после реставрации. Какие группы буржуазии славная революция уничтожит? Какой договор неформально заключат различные группы буржуазии и рабочего класса? Как он может быть политически оформлен и даст ли это основу для объединения евразийских государств в новое государство? Все это невозможно предугадать, поскольку логика великих революций реализуется всякий раз в различных условиях и на разном этапе мирового капиталистического развития. Не только географические, но и социально-экономические условия каждый раз оказываются отличными от условий более ранней великой революции.

Реставрация в Англии восстановила союз городской и сельской буржуазии с классом знатных землевладельцев, который прошел экономическую перековку, — опирался на новые отношения, рынок и частную, а не феодальную собственность. Он был младшим партнером в блоке с капиталом, при том что сделка была перезаключена на условиях последнего. В случае Франции в эру реставрации имела место экономика наемного труда при господстве банков и акционерных компаний. В обоих случаях в эпоху реставрации довершалось оформление экономических структур, которым суждено было перейти в последующую фазу процесса. Она не являлась только фазой отката революции, а была необходима с точки зрения логики национального капиталистического развития.

Великая французская революция запретила и уничтожила акционерные компании как преступные, несправедливые и привилегированные организации. Реставрация восстановила их, дала им возможность развиться, прийти в транспорт и индустрию. На следующем этапе они господствовали в экономике. Но все это происходило в условиях новой политической организации общества.

В России полное преодоление реставрации, завершение ее на политическом уровне, вероятно, уберет от власти связанную с неолиберальной эпохой группировку. В процессе она может лишиться немалой доли имущества. В этом смысле славная революция по-русски может стать радикальней предшественниц в Англии и Франции, особенно если эти богатства будут национализированы и станут основой расширения экономической политики государства. Национализации через превращение акционерных компаний в государственные предприятия может подлежать вся сырьевая сфера экономики. Управление ресурсами для развития своего рынка и направление прибыли на инвестиционные и социальные программы может стать кране необходимым, а промежуточные формы этого (лишь с долей государства и для него) будут уже недостаточными — перестанут соответствовать потребностям общества и ровно его пониманию. Подобное развитие событий вновь подтвердит буржуазный характер революции в России в том смысле, что уничтожение класса буржуазии должно было помочь модернизации страны, ведущей к восстановлению частной собственности и буржуазии. Призрак коммунизма лишь на время показался материализованным в советском обществе.

Пока славная революция в России не произошла, вопрос о социализме остается открытым на практическом уровне. Размышляя об этом, екатеринбургский философ Андрей Коряковцев заметил, что проблема имеет решение, только если отделить формы общественного сознания от форм общественной практики, мыслимое от практического, говоря упрощенно. В результате окажется, что советское общество оставалось рыночным, представляя специфическую модель управляемого рынка, а так называемая реставрация капитализма была лишь попыткой такой реставрации, результатом которой стала другая модель управляемого рынка. То есть капитализм никуда не исчезал из недр общества, где он скрывался в средствах производства, отношениях между работодателем и наемным работником, а также в неудовлетворенных бытовых потребностях людей.