Капитан Темпеста. Дамасский Лев. Дочери фараонов

— Вот они, союзники турок! — кричал албанец, нанося удары шпагой во все стороны.

Дамасский Лев и грек тоже вступили в бой, хотя и были уверены, что большого вреда от этих мерзких голодных птиц не будет. Они рубили и кололи направо и налево, и под ноги коням летели птичьи головы, крылья и хвосты. Перепуганные кони пустились вскачь огромными прыжками. Лес рожковых деревьев быстро остался позади, и путники снова оказались в полях.

— Будем надеяться, что те, которые за нами гонятся, тоже повстречаются с этими малосимпатичными приятелями, — сказал Мико. — Все турки в той или иной степени суеверны и вряд ли решатся углубиться в лес.

В этот момент в полной тишине, царившей над полями, раздались два мелодичных удара.

— Что это? — спросил Дамасский Лев, приготовившись остановить коня.

— Этот звон говорит нам, что ферма Домоко совсем близко, — ответил грек. — Здешние башенные часы все еще бьют, и я думаю, они единственные из всех, которые турки, непонятно почему, не разбили.

Снова послышался бой часов — два удара. Звучная бронзовая волна завибрировала в воздухе, как живая, а потом с тихой жалобой замерла вдали. Трое всадников на миг переложили шпаги из правой руки в левую и осенили себя крестом. Затем отпустили шенкеля и крикнули коням:

— Вперед!.. Вперед!..

Когда звук часов угас, вдали снова послышался шум безжалостной погони.

— Спаси нас святой крест!.. — крикнул Мико.

— И будем рассчитывать на наши шпаги, — сказал Дамасский Лев.

Перед ними открылась пустынная равнина без шпалер виноградников, без рожковых деревьев, без смоковниц. Из-под копыт коней вылетали тучи пыли. Расправившись с мирными землепашцами ударами сабель и выстрелами из аркебуз, турки подожгли и дома, и посевы. Огонь уничтожил все. Сторонники Полумесяца приготовили захваченные земли к урожаям, обильно удобрив их «навозом войны»: пеплом и кровью.

Проехав еще с четверть часа, всадники увидели чахлые шпалеры виноградников.

— Посмотрите-ка туда, — сказал грек.

— Дом с башней! — воскликнул Дамасский Лев.

— Это ферма моего друга Домоко.

— Он дома?

— Надеюсь.

Тут отчаянно залаяли собаки, и, судя по громкой басовитости их лая, это были крупные звери. Путники придержали коней и въехали на площадку, посередине которой располагалась ферма: массивный дом с каменными стенами и кровлей, с полуразрушенными навесами по бокам. Туркам не удалось поджечь дом, но они разорили навесы, где несчастные крестьяне, хотя и обращенные с горем пополам в ислам, могли укрывать коней и баранов.

Никола вложил шпагу в ножны, поднес ладони ко рту и трижды протяжно свистнул. В следующий момент, когда собаки залаяли еще громче, словно пытались вырваться из дома, маленькое окошко распахнулось, и чей-то зычный голос спросил:

— Кто там? Ислам?

— Нет, Сан Марко! — ответил Никола. — Открой, Домоко: за нами погоня.

— Что, эти псы в тюрбанах?

— Они.

— Погоди, разбужу своих. Никола, это и правда ты?

— Я, и со мной Дамасский Лев.

Окошко снова закрылось, в доме послышалась какая-то возня и скрип старой лестницы. Потом открылась дверь, и на пороге, на ходу раздувая фитили аркебуз, показались трое высоких, крепких, заросших бородами мужчин.

— Побереги оружие для турок, Домоко, — сказал Никола. — Мы христиане.

— Настали скверные времена, никому нельзя доверять, — отозвался крестьянин. — Мой дом в вашем распоряжении, вместе с погребом и амбаром.

Один из его родственников зажег коптящую допотопную масляную лампу, а другой стал привязывать собак, огромных мастино, которые угрожающе скалились и были, наверное, одинаково опасны и для турок, и для христиан. Всадники спешились, не снимая оружия, в том числе и аркебуз, и вошли в просторную комнату. А мужчины тем временем взяли под уздцы коней и отвели их под навес.

Потолок и стены в комнате почернели от копоти, пол был земляной и потому грязный. Вся обстановка состояла из дюжины глиняных кувшинов для хранения масла, которые в то время были такими массивными, что могли устоять даже перед ружейным выстрелом, длинного, изъеденного жучком столетнего стола и нескольких шатких скамеек. Зато по стенам было развешено множество аркебуз с готовыми трутами и сверкающие ятаганы.

Хозяин фермы отличался богатырской статью и силой, несмотря на то что в его длинной бороде уже посверкивали серебряные нити. Он шагнул навстречу гостям:

— Дамасский Лев?

— Это я, — ответил Мулей-эль-Кадель.

Критянин посмотрел на него с удивлением и восхищением, потом поклонился и сказал:

— Долгой жизни герою Фамагусты, супругу Капитана Темпесты, христианки, которая валила турок, как я валю масличные деревья. Входите, здесь вы у себя дома.

— Погоди, одно слово, — вмешался Никола. — Мне бы не хотелось скомпрометировать тебя перед турками.

— Что ты хочешь этим сказать?

Фермер наморщил высокий лоб.

— Я ведь тебе говорил, за нами погоня.

— Преследователей много?

— Мы пока не знаем.

— Нас шестеро, и с нами Дамасский Лев. Так чего нам бояться этих псов? Дом прочный, оружия и боеприпасов хватает. Не думаю, чтобы визирь снарядил всю свою кавалерию в погоню за несколькими людьми. Эти всадники близко?