Читаем Капкан для Александра Сергеевича Пушкина полностью

Пушкин, пытая, указывал казакам на его жестокости, но они упрямо твердили:

– Не его воля была… То все наши пьяницы мутили его… А когда Пушкин попросил одного бородача рассказать, как Пугачев был у него на свадьбе посаженным отцом, тот, стрельнув на него сердитыми глазами из-под седых, косматых бровей, отрезал:

– Может, для тебя он и Пугачев, а для меня был и остался великий государь Петр Федорыч…

После прощального обеда Покатилова, пробыв в Уральске неполных два дня, Пушкин вечером выезжает из Уральска в Болдино.

На обратном пути поэт снова побывал в Языково, где застал всех троих братьев. Встреча была веселой, Пушкин рассказал о своей поездке и о своих планах. Дружно пообедали, поговорили о литературных новостях… Переночевав, на следующий день он отправился далее по почтовому тракту…

В воскресенье 1 октября Пушкин приезжает в Болдино, не предупредив никого о своем приезде…

Колокольчик приближался. Михайла Иваныч жадно прильнул к окну и вдруг ахнул:

– А ведь это барин Лександра Сергеич!..

– Он и есть… – подхватил зять Алексей Егорыч и бросил боковой взгляд на смутившуюся вдруг жену.

Ноздри большого носа его затрепетали. Ольга старалась скрыть краску на лице. Он согласился покрыть венцом ее грех с барином, приданое ловко пустил в торговые обороты, но не допускал и мысли, чтобы у нее опять завелось что-нибудь по этой части.

Оба быстро оделись, схватились за шапки и, оскользаясь, побежали на усадьбу. Дворовые уже окружили забрызганную глиной коляску и со всем усердием таскали в нетопленный дом хозяйские пожитки. В доме везде была настлана солома, по которой разложены были немудрящие яблоки, сладкий дух которых смешивался с острой мышиной вонью. Осыпав приветствиями молодого барина, Михайла Иваныч сразу вступил в командование: одних – комнаты топить, других – яблоки прибирать, третьих – самовар наставлять. И все, вытаращив глаза, носились по звонкому, холодному дому с величайшим усердием…

И сразу завыли и застреляли печки, захлопали заслонки, и, весь охваченный близостью работы, ради которой он в эту глушь теперь и заехал, Пушкин, сняв медвежью шубу, разбирался с дороги. Михайла Иваныч, почтительно стоя у дверей, обстоятельно врал господину о текущих делах. Дела эти, по его словам, были совсем плохи: урожай был дрянной, мужичишки пьянствовали, подлецы, разорялись и не желали господам платить ничего – совсем от рук отбились! Но его сытая, сияющая фигура молча опровергала безнадежные речи его: ему-то, во всяком случае, в Болдине было, по-видимому, совсем недурно…

– Ну, не знаю там, – разбирая бумаги и книги, говорил Пушкин. – Но так не годится… Почему же раньше доходы были лучше?

– Такие года вышли, – играя толстыми пальцами, отвечал Михайла Иваныч рассудительно. – Сами извольте на мужичишек посмотреть: изничтожился народишка совершенно – в чем дух держится.

Пушкин был доволен, когда тот, наконец, ушел: черт их тут, в самом деле, разберет. Может быть, и правда. Но, впрочем, ежели что будет заметно, он сейчас же потребует счетов…

Дом согревался. На кухне застучали ножи. Снаружи похолодало еще, и приударил такой дождь со снегом, что и носа никуда показать было нельзя. Лучше обстановки для работы и не придумаешь. Дорогой сюда он мечтал и наедине, и в письмах к Натали засесть за большие романы, но тут сразу же понял, что это мечта: нужны такие вещи, которые дадут ему денег немедленно. А за романами просидишь года…

Сразу же по приезде он садится писать письмо жене, в котором рассказывает о своем путешествии, о пребывании в Уральске, заезде в Языково, ревниво сетует: «Того и гляди, избалуешься без меня, забудешь меня – искокетничаешься. Одна надежда на бога да на тетку…»

На второй день Пушкин начинает работать над материалами пугачевского бунта. По своему обыкновению, он целыми часами, проснувшись, работал в постели и вставал иногда только в два-три часа, когда весь пол вокруг кровати быль усеян исписанными листками.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Образы Италии
Образы Италии

Павел Павлович Муратов (1881 – 1950) – писатель, историк, хранитель отдела изящных искусств и классических древностей Румянцевского музея, тонкий знаток европейской культуры. Над книгой «Образы Италии» писатель работал много лет, вплоть до 1924 года, когда в Берлине была опубликована окончательная редакция. С тех пор все новые поколения читателей открывают для себя муратовскую Италию: "не театр трагический или сентиментальный, не книга воспоминаний, не источник экзотических ощущений, но родной дом нашей души". Изобразительный ряд в настоящем издании составляют произведения петербургского художника Нади Кузнецовой, работающей на стыке двух техник – фотографии и графики. В нее работах замечательно переданы тот особый свет, «итальянская пыль», которой по сей день напоен воздух страны, которая была для Павла Муратова духовной родиной.

Павел Павлович Муратов

Биографии и Мемуары / Искусство и Дизайн / История / Историческая проза / Прочее