Карлос Кастанеда, книги 1-3

Дона Хуана не было дома, когда я приехал к нему в полдень 8 ноября 1968 года. Я не имел представления, где его искать, поэтому сел и стал ждать. По какой-то неизвестной причине я знал, что он скоро вернется. Немного погодя дон Хуан вошел в дом. Он кивнул мне. Мы обменялись приветствиями. Он выглядел усталым и лег на циновку, пару раз зевнув.

Идея виденья стала для меня камнем преткновения, и я решил опять воспользоваться его галлюциногенной курительной смесью. Принять такое решение мне было очень трудно, поэтому я хотел обговорить этот вопрос.

— Я хочу учиться видеть, дон Хуан, — сказал я прямо. — Но я действительно не хочу ничего принимать; я не хочу курить твою смесь. Как ты думаешь, есть какой-нибудь шанс научиться видеть без нее?

Он сел, секунду пристально смотрел на меня, а затем лег опять.

— Нет, — сказал он. — Тебе придется воспользоваться дымком.

— Но ты говорил, что я был на грани виденья у дона Хенаро.

— Я хотел сказать, что в тебе что-то светилось, словно ты действительно осознавал действия Хенаро, но ты просто смотрел. В тебе, очевидно, есть что-то напоминающее виденье, но не являющееся им. Ты набит до краев, и только дымок может помочь тебе.

— Но зачем нужно курить? Почему нельзя просто научиться видеть самому? У меня очень сильное желание, разве этого недостаточно?

— Нет, недостаточно. Виденье не так просто. Только дымок может дать тебе скорость, необходимую, чтобы уловить отблеск этого мимолетного мира. Иначе ты будешь только смотреть.

— Что ты имеешь в виду под мимолетным миром?

— Мир, когда видишь, не таков, каким ты представляешь его себе сейчас. Это скорее мимолетный мир, который движется и меняется. Может быть, можно научиться самому воспринимать его, но ничего хорошего из этого не выйдет, потому что тело разрушится от стресса. С другой стороны, с дымком никогда не страдаешь от утомления. Дымок дает необходимую скорость для того, чтобы поймать мимолетное движение мира, и в то же время сохраняет тело и его силы целыми.

— Хорошо, — сказал я драматически. — Я больше не буду ходить вокруг да около. Я буду курить.

Он рассмеялся над моими эмоциями:

— Выбрось это из головы. Ты всегда хватаешься не за то, за что следует. Теперь ты считаешь, что простое решение позволить дымку вести тебя может дать тебе виденье. Нужно еще многое. Всегда и для всего нужно еще многое.

На секунду он стал серьезен.

— Я был с тобой очень осторожен, и мои поступки были обдуманны, потому что Мескалито хочет, чтобы ты понял мое знание. Но я знаю, что у меня не будет времени, чтобы научить тебя всему, чему я хочу. У меня будет время только на то, чтобы поставить тебя на дорогу и верить, что ты будешь искать так же, как искал я. Я должен признать, что ты более упрям и менее восприимчив, чем я. Ты имеешь иные взгляды, и направление, которое примет твоя жизнь, — это нечто такое, чего я не могу предвидеть.

Рассудительный тон его голоса и что-то в его поведении вызвали во мне старое чувство — смесь страха, одиночества и ожидания.

— Скоро мы узнаем, где ты стоишь, — сказал он загадочно.

Больше он ничего не сказал. Немного погодя он вышел из дома. Я вышел следом и встал перед ним, не зная, то ли сесть, то ли начать распаковывать свертки, которые я привез ему.

— Это будет опасно? — спросил я, просто чтобы нарушить тишину.

— Все опасно, — сказал он.

Дон Хуан, видимо, не был расположен говорить мне что-нибудь еще. Он собирал какие-то маленькие узлы, сваленные в углу, и складывал их в сетку. Я не предлагал ему помощь, зная, что если бы она была ему нужна, он попросил бы сам. Потом он лег на соломенную циновку и сказал, чтобы я расслабился и отдохнул. Я лег на свою циновку и попытался заснуть, но я не был усталым. Прошлой ночью я остановился в мотеле и спал до полудня, зная, что до дома дона Хуана мне ехать всего три-четыре часа. Он тоже не спал. Хотя его глаза были закрыты, я заметил почти неуловимые ритмические движения его головы. Мне пришла в голову мысль, что он, пожалуй, поет про себя.

— Поедим что-нибудь, — внезапно сказал дон Хуан, и его голос заставил меня подскочить. — Тебе понадобится вся твоя энергия. Ты должен быть в хорошей форме.

Он приготовил суп, но я не был голоден.

На следующий день, 9 ноября, дон Хуан позволил мне съесть лишь немного пищи и велел отдыхать. Я валялся все утро, но расслабиться не мог. Я не имел понятия, что у дона Хуана на уме, но что хуже всего, я не знал твердо, что на уме у меня самого.

Примерно в три часа дня мы сидели под его рамадой. Я был очень голоден. Несколько раз я предлагал поесть, но он отказывался.

— Ты не готовил свою смесь уже три года, — внезапно сказал он. — Тебе придется курить мою, поэтому будем считать, что я собрал ее для тебя. Тебе понадобится совсем немного. Я один раз набью трубку. Ты всю ее выкуришь и затем будешь сохранять покой. Потом придет страж другого мира. Ты не будешь ничего делать, только наблюдать за ним. Наблюдай, как он двигается; наблюдай за всем, что он делает. Твоя жизнь может зависеть от того, насколько хорошо ты будешь смотреть.