Карлос Кастанеда, книги 1-3

— Это способ браться за дело. Например, когда я учился о траве дьявола, я был слишком горяч. Я хватался за знание, как дети хватаются за сладости. А трава дьявола — лишь один путь из миллиона. Да и все на свете — только один путь из миллиона возможных (un camino entre canti-dades de caminos). Поэтому всегда помни, что путь — это только путь. Если чувствуешь, что тебе не следовало бы идти по нему, ты не должен оставаться на нем ни при каких обстоятельствах. Чтобы обладать такой ясностью, ты должен вести дисциплинированную жизнь. Только тогда ты будешь знать, что любой путь есть всего лишь путь, и никакой обиды ни для тебя самого, ни для других нет в том, что ты его бросаешь, — если сделать это велит тебе сердце. Но твое решение остаться на пути или бросить его должно быть свободно от страха или амбиции. Я предупреждаю тебя об этом. Смотри на любой путь внимательно и обдуманно. Испытай его столько раз, сколько найдешь нужным. Этот вопрос так серьезен, что лишь очень старые люди задают его себе. Мой бенефактор сказал мне о нем однажды, когда я был молод, но кровь моя была слишком горяча, чтобы разобраться. Теперь-то я его понимаю. И скажу тебе, что это такое: есть ли у этого пути сердце? Все пути одинаковы — все они ведут в никуда. Они либо проходят самую суть насквозь, либо обходят ее стороной. Я могу сказать, что за свою жизнь прошел длинные-длинные пути, но нигде не застрял. Вопрос бенефактора имеет теперь смысл. Есть ли у этого пути сердце? Если есть — то этот путь хорош. Если нет — толку от этого пути не будет. Оба пути ведут в никуда, но один имеет сердце, а другой — нет. Один путь делает путешествие радостным — все время, что идешь по нему, ты с ним одно целое. Другой путь заставит тебя проклинать свою жизнь. Один делает тебя сильным, другой — лишает сил.

Воскресенье, 21 апреля 1963 года

Во вторник днем, 16 апреля, мы с доном Хуаном отправились в холмы, где росли его растения дурмана. Он попросил меня оставить его там одного и подождать в машине. Он вернулся почти через три часа со свертком, покрытым красной тряпицей. Когда мы поехали назад к дому, он показал на сверток и сказал, что это его последний дар мне.

Я спросил, не собирается ли он бросить учить меня дальше. Он пояснил, что у меня самого теперь есть вполне зрелое растение и я не нуждаюсь уже в его растениях.

В конце дня мы сели в его комнате. Дон Хуан принес хорошо выделанную каменную ступку и пестик. Чаша ступки была примерно шести дюймов в диаметре. Он развернул большой узел, полный маленьких свертков, выбрал из них два и положил на соломенную циновку рядом со мной; затем добавил еще четыре свертка такого же размера из другого узла, который принес с собой. Он сказал, что это семена и мне предстоит растереть их в мелкий порошок. Он развернул первый узел и высыпал часть его содержимого в ступку. Семена были сухими, округлыми и карамельно-желтыми по цвету.

Я начал работать пестиком; через некоторое время он поправил меня, сказав, что надо сначала упереть пестик с одной стороны ступки, а затем вести его через дно вверх по другой стороне. Я спросил, что он собирается делать с порошком. Но говорить об этом он не захотел.

Первая кучка семян оказалась очень твердой. Мне понадобилось четыре часа на то, чтобы их растереть. Спину ломило из-за неудобного положения, в котором мне приходилось сидеть. Я лег и собрался тут же уснуть, но дон Хуан открыл следующий мешок и положил часть его содержимого в ступку. Эти семена были немного более темными, чем прежние, и слипшимися. Прочее содержимое мешка напоминало порошок из очень маленьких и круглых темных гранул.

Я хотел чего-нибудь поесть, но дон Хуан сказал, что если я хочу учиться, то должен следовать правилу, а правило в данном случае гласит, что при обучении секретам второй порции мне можно только попить немного воды.

В третьем мешочке была горсть живых черных семенных жучков. И в последнем — свежие белые семена, почти совсем мягкие и волокнистые, плохо поддающиеся растиранию в тонкую пасту, которой он от меня добивался. После того как я закончил растирать содержимое четырех мешков, дон Хуан отмерил две чашки зеленоватой воды, вылил в глиняный горшок и поставил его на огонь. Когда вода закипела, он бросил первую кучку растертых семян и принялся размешивать длинным острым куском дерева или кости, который достал из своей кожаной сумки. Как только вода снова закипела, он ссыпал одно за другим остальные вещества, следуя тому же порядку. Затем добавил еще одну чашку зеленоватой воды и оставил смесь париться на слабом огне.

После этого он сказал мне, что пришло время раздробить корень. Он осторожно вытащил длинный кусок корня дурмана из мешка, который принес с собой. Корень был примерно шестнадцати дюймов длиной. Он был толстым, около дюйма в диаметре. Дон Хуан сказал, что это и есть вторая порция, что снова он отмерил ее сам, так как это все еще его корень. И добавил, что в следующий раз, когда я буду испытывать траву дьявола, мне придется самому отмерять свой собственный корень.