Карнавал лжи

– А ты любила его. И полюбишь снова. Хотя счастлива будешь не с ним, – буднично продолжает тень. – Больное, извращённое чувство… Каким ещё оно может быть, когда всё обернулось так. – Она отводит руку и едва заметно вращает кистью, наблюдая, как янтарный напиток всплескивается в прозрачной глине. – Амадэи сами по себе – извращение цикла жизни и смерти. Кристаль вырвала их из этого цикла, потому что действовала во имя блага для большинства. А ещё потому, что для неё это был эксперимент, и ей стало слишком интересно, увенчается ли он успехом. Выковать шестерых вечных героев, непобедимых, неподвластных смерти. Поиграть в богиню. Та ещё сука, не находишь?

…с каждым мигом всё сложнее верить, что это – не бред. Что напротив – она сама. Или попросту не желается верить. Ведь что должно случиться с Таришей Бьорк, чтобы она стала такой?

Что должно случиться, чтобы она полюбила того, кого больше всех ненавидит?..

– Ты лжёшь.

– О, ты мне не веришь. Как неожиданно. – На призрачном лице – скука, словно тени приходится повторять непонятливому ребёнку сказанное уже тысячу раз. – Его есть за что любить. Ты узнаешь это сама. И когда-то любить его было куда проще. – Тень неотрывно следит за крошечными жёлтыми волнами, бьющимися меж её пальцев. – Впервые вы встретились ещё до свержения амадэев. А после свержения он единственный раз попытался убежать от своего долга – с тобой. Вы были вместе. Вы были счастливы. Десять лет. Самое счастливое десятилетие его одиннадцативековой жизни… он сам говорил мне. А затем долг догнал его, а ты – обманула и предала, и ныне ты в какой-то мере за это расплачиваешься. – Она лениво возвращает кружку ближе ко рту. – Он стал жестоким после падения амадэев, но именно та история превратила его в то, что он есть сейчас.

– Я предала его?..

– Из-за того, кто он. Из-за того, какая ты. – Локти тени – на стойке; она снова покачивает кружку в пальцах, покрывая стенки непрерывно текущей янтарной глазурью. – Самое грустное, что в той ситуации можно понять вас обоих. И всё же… Он умолял тебя. Он мало кого молил за свою долгую жизнь. Ты не послушала. – Взгляд глаз, серебристых, как туман Зазеркалья, вновь устремляется на Ташу, но что скрыто в нём, понять невозможно. – Он не из тех, кто способен простить подобное. Не после всего, что вечность сделала с ним прежде и после.

…точно бред. Или просто сон. В конце концов, последнее, что Таша помнит, – как она засыпает в замке Зельды.