Карнавал лжи

– Это не значит, что ты не можешь полюбить никого другого. Человек – сложное существо, до поры свободное в своих выборах. Каждый из вас может любить нескольких за жизнь и сотню – за жизни. Может строить счастье, с кем хочет. Но предназначение… Тоже та ещё сука. Без него всё было бы куда проще. – Тень улыбается ей, и эта улыбка режет битым стеклом. – Ты прикована к нему. Он прикован к тебе. Он вырван из круга перерождений, лишён возможности спокойно жить и умереть. Ты лишена того же. Потому раз за разом ты возвращаешься в мир… и раз за разом всё получается, как получается. – Она равнодушно выпрямляется. – Ты хочешь знать, почему он творит с тобой всё это? Тому есть много причин, и однажды он озвучит их сам. Но, как я уже сказала, он печётся о твоём благе. Печётся специфически, как и должно древнему существу, давно переставшему считаться с человеческими жизнями, давно балансирующему на тонкой грани между гением и безумцем, спасителем и монстром. И любит – так же. Даже для Зрящих люди – низшие. Те, о ком следует заботиться. Питомцы. А Палачи… – Тень грациозно поводит плечами, облитыми невесомой чёрной тканью, словно сотканной из дыма и отчаяния. – Они не убивают – они отправляют в новое перерождение. На Лиара к тому же взвалили даже больше, чем на других.

– Таша!

Она оборачивается, услышав чужой голос вдали: словно её зовёт кто-то, потерявшийся в тумане.

– Кажется, мой визит заметили. – Тень без малейшего огорчения разжимает пальцы. Кружка выпадает из них и, не долетев до земли, блекнет и растворяется; золотой напиток расползается серебряной дымкой, которая тут же смешивается с туманным морем вокруг. – Ты запомнишь мои слова. Ты вспомнишь их, когда придёт время, и не только их. Это поможет тебе принять свою участь… чуть менее болезненно.

– Таша, проснись!..

Она открыла глаза – и поняла, что Алексас сидит рядом с ней на постели, держа её за плечи.

– Зеркало на стене светилось, – сказал он, по-кошачьи щурясь в сумраке.

Дыша мелко и часто, под дробь судорожно колотящегося сердца Таша посмотрела туда, где её плащ вновь укрывал серебристое стекло. Алексас позаботился, прежде чем будить её.

– Что тебе снилось?

– Кошмар. – Она чувствовала, что дрожит. – Просто кошмар.

…в конце концов, явью это быть никак не могло.

Всматриваясь в её лицо, Алексас провёл ладонью по её волосам. Заставил лечь обратно, на бок – и обнял со спины, зарывшись носом в чёрные кудри.

– Спи, моя королева. – Тепло его рук и его дыхания, касавшегося макушки, согревало, оттесняло воспоминания о бесцветном мире и всём услышанном в нём. – Кошмаров больше не будет.

Он говорил так, что ему верилось безоговорочно. Он обнимал её так спокойно и уютно, что это ощущение прогоняло все другие. И всё же, прежде чем вернувшаяся дремота окунула её в черноту, на сей раз без снов и видений, Таша некоторое время лежала с открытыми глазами.

Вспоминая ещё кое-что, услышанное ею не так давно – из источника, который с натяжкой, но всё же можно было назвать надёжным.

…«о том, как он убивал ту, кого больше всех в мире хотел бы спасти»…