Карнавал лжи

Музыка была действительно странной – прилипчивый, навязчивый, механический мотивчик. Как будто Лив запихнули в музыкальную шкатулку и захлопнули крышку. Со временем мелодия играла всё медленнее и тише, как в настоящей музыкальной шкатулке, пока не становилась искажённой до неузнаваемости, а слух не мог уловить нот. Когда музыка прекращалась и шкатулка останавливалась, Лив просыпалась, но до этого момента находилась в странном… ничто. Это не был сон – к ней прорывались обрывки голосов, которые слышали её уши, и тепла, которое ощущали её губы. Отголоски ощущений, которые испытывало её тело. Но всё это время она стояла в черноте, не имеющей направлений и границ, не имея возможности разглядеть даже собственной руки, не имея возможности сделать хоть что-нибудь.

Поэтому она даже радовалась, когда в какой-то момент из темноты начинал звучать голос. Как сейчас.

– Ты боишься меня?

Лив чувствует его присутствие. И голос… он звучит так реально, так близко, что, кажется, протянешь руку – и коснёшься его обладателя.

– Нет.

…зато чернота в этот раз пугает. Шею дважды сводило назойливой ноющей болью, после чего Лив ощутила слабость и дрожь в руках. А она уже поняла: все ощущения здесь значительно приглушены в сравнении с тем, что чувствует в это время её тело. Сюда доносится лишь эхо реальности.

Если она испытывает такое здесь…

– Забавно. Меня боялись многие. Боятся по сей день.

– Я тебя ненавижу. Бояться глупо.

Лив действительно не боится его. Хотя ей рассказывали, что он делал с мамой и с Ташей.

Это не пугает её, а злит.

– Храбрая девочка. – Её собеседник тихо смеётся. – Жаль, что храбрые дети чаще всего плохо заканчивают. У них нечасто достаёт храбрости, чтобы не прятаться под кроватью при появлении зла, но ещё реже им достаёт сил, чтобы этому злу противостоять.

– Убирайся, слышишь? Скоро мы тебя найдём. Мастера с Кесом и дядей Ароном тебя в порошок сотрут.

– Сомневаюсь.

Лив вздрагивает: голос звучит прямо у неё за спиной. И это странное ощущение в кончиках волос…

– Почему ты не уходишь сразу, как тебе перестаёт быть нужным моё тело? Я не хочу тебя слышать!

– Мне интересно. И не в моём стиле пользоваться чужой вещью, не перекинувшись словечком с её владельцем.

Лив вновь вспоминает, как всё это началось. Как впервые услышала этот голос: тихий, спокойный, такой безопасный. Своё единственное неосторожное «да», которого оказалось достаточно.

С тех пор он больше не спрашивал разрешения.