Карта Саммона са Роха (СИ)

-- Как ты живёшь в этом захолустье? Не представляю! -- Чтобы не столкнуться с четырьмя изрядно подпившими моряками, вывалившимися прямо на них из дверей таверны, Маану пришлось перепрыгнуть через бурлящий поток вонючей слизи сточной канавы, едва не зацепившись при этом плащом за железную ограду соседнего дома. Бравые шавки с той стороны ограды тут же зашлись заливистым лаем, не сулившим ничего, кроме выдранного из задницы клока.

-- Привык уже. А потом: что за моду ты взял называть Таррат захолустьем? Уже не первый раз от тебя такое слышу. Ты знаешь, что многие считают этот наиславнейший из городов второй столицей Зарокии?

-- Ты хотел сказать "разбойничьей столицей"?

-- Торговой столицей, -- настоял на своём Коввил.

-- Как получилось, что столько народу скопилось на одном маленьком острове?

-- Не такой уж он и маленький. И не остров это вовсе, а центр мироздания. Вся торговля между Зарокией и Кетарией идёт через Таррат и Вьёльс. Сложная береговая линия, множество рифов и непрекращающиеся по нескольку дней шторма, делают этот отрезок пути необычайно опасным. Корабли, плывущие в Тилриз и Инур, вынуждены обходить Отколотые острова с юга. Порой это не намного безопаснее, чем идти прямым ходом, и прилично удлиняют путь, однако капитаны осторожничают и предпочитают переждать непогоду в одном из трёх ногиольских портов. Иногда, в ожидании хорошей погоды они вынуждены стоять на рейде по нескольку дней. Отсюда и тьма народа -- лишь половина, а то и того меньше -- местное население, вторая половина -- моряки, купцы и путешественники.

-- Я и говорю -- бардак.

-- В Триимви, по-твоему, лучше?

-- Лучше.

-- Чем же?

-- Много чем. Порядка, положим, больше.

Мимо продефилировала кривая бабка с тачкой, полной навоза. Скрипу было столько, что у Маана заломило в ушах. "Кто, интересно, скрипит больше: тачка или бабка? А воняет?"

-- Не согласен, -- ухмыльнулся Коввил, глядя на скривившегося друга, -- всё то же самое. Может, чуть-чуть почище на улицах -- только и всего.

-- На улицах чище...

-- Лица у людей умнее?

-- Да нет же. Не об этом я... в Триимви жить спокойнее -- не боишься, что тебя прирежут среди бела дня за полриили, -- попытался противостоять его натиску Маан.

-- Не тебе о "прирежут" говорить, Огненный!

-- Я болею не о себе, а о чаяньях и об общем благосостоянии простого народа. А вот чем занимаются кнуры Текантула, я пока не увидел.

-- Ты не болей больше, чем надо! К чему эти стариковские стенания? -- улыбнулся Коввил.

-- По твоему, я не прав? -- с вызовом бросил Маан.

-- Прав. Но... -- Они свернули в узкий, воняющий всем, чем только можно, переулок. -- Это вотчина Кратов, мой дорогой, а им, как известно, сам Хорбут не указ. Думаешь, этот гадюшник смог бы процветать без их на то величайшего соизволения? Да я уверен, что и сам Фиро ра'Крат, и его приближённые -- в числе первых бенефициаров высокодоходного предприятия под названием "Отколотые острова". Взгляни на его замок, -- он остановился и покрутил головой, пытаясь определить, в какую сторону ему направлять взор Маана. -- Ага, -- развернул он Огненного, взяв за плечи. -- Посмотри-ка туда!

В той стороне, куда он указывал, на фоне горы возвышался величественный замок древней архитектуры. Одна часть стены, окружавшей Вершник, упиралась в высокий белый утёс, другая шла по-над обрывом -- отвесная поначалу скала выгибалась, топорщась, словно плавник доисторической рыбины, зубцами вонзалась в море, надвое рассекая собой небольшой заливчик.

-- Смотри, красота какая! А с Кратами, милый мой, даже Рэймы не спешат шутить!

Они свернули за угол, и Коввил уверенно направился к огромному сооружению -- два трёхэтажных каменных здания, на уровне второго этажа соединённых крытой галереей. По углам обоих домов торчали круглые однотипные башенки с острыми шпилями крыш и круглыми, манящими приветливым мягким светом окошками. Галерея. Под ней, колеблемая ветром, скрипела и качалась жестяная вывеска: "Белый кашалот", чуть ниже красовалась надпись: "Все виды доступных удовольствий".

-- Допустим, и в Таррате не прирежут, если куда не надо нос совать не будешь; и ночью, кстати, тоже. Думаешь, на Ногиоле нет законов? -- не унимался Коввил. -- Полноте! Есть, только свои. Имперский бир-айхар не в счёт -- его здесь никто не исполняет. -- Внезапно он остановился и указал на высокую двустворчатую дверь с медными кольцами вместо ручек, у которой стояли лысый, как женское колено, ражий верзила в потрёпанной безрукавке из воловьей кожи, надетой, несмотря на зиму и колкий морской ветер, на голое тело, и субтильного вида светловолосый мальчишка с лиловым синяком, покрывавшим всю правую половину его худого лица. -- Ну вот мы и пришли, -- тихо сказал Коввил и, остановив друга рукой, сделал шаг вперёд.

Здоровяк поднял фонарь и, близоруко сощурившись, осмотрел подошедших.

-- Закрыто! -- рявкнул он сиплым басом, переминаясь с ноги на ногу.

-- У нас здесь встреча, уважаемый, -- невозмутимо изрёк Коввил и поманил охранника пальцем, предлагая тому наклониться.

Верзила нехотя согнулся.