Карта Саммона са Роха (СИ)

-- К Джиару он пошёл. Только вот что: когда тебя поймают и яйца крутить начнут, ты меня не знаешь.

-- Пыльца всё это. Я тоже рад встрече, друг! Джиар там же где и раньше живёт?

-- Да. Не приходи сюда больше.

-- Как скажешь, Глар, как скажешь.

Вейзо сделал три шага спиной назад и растворился в темноте, а уже оттуда из полной невидимости сказал тихо:

-- Спасибо, друг, я должен! Уляжется всё -- зайду: выпьем, покурим, былое вспомним.

-- Не пропадай!

***

Партия была в самом разгаре. Фигуры на доске выстроились в замысловатой комбинации. Игроки действовали осторожно -- за час с небольшим игры было съедено всего три незначительные фигуры. Даже самым искушённым знатокам зут-торон было трудно оценить сложившуюся ситуацию -- просматривалось великое множество ходов, обещавших перерасти в изящные комбинации. Каждое движение фигур открывало неимоверное количество вариантов и продолжений.

Маан сидел совершенно неподвижно, положив руки на колени. Он успокоился и сейчас наслаждался игрой. Раффи же, наоборот, был возбуждён и оттого подвижен -- раскачивался на стуле, то и дело что-то выкрикивал, вскакивал и жестикулировал руками. В момент обдумывания следующего хода харизматичный феа впивался взглядом в фигуры, словно хотел загипнотизировать их и подчинить своей железной воле.

-- Не может быть, -- бормотал Бибброу, тот самый покладистый седобородый феа из заёмной конторы "Бибброу и Бибброу", -- такой интересной партии я давно не видел! Очень давно! Какой мастер этот онталар! Какой мастер! И Раффи наш молодец! Просто умница!

Каждый из игроков уже использовал свой шанс на воскрешение фигур и ввёл в игру Камень Смерти, так что сюрпризов и неожиданностей на ближайшие шестнадцать ходов ожидать было неоткуда. Последним ходом Раффи отвёл черепаху назад, на безопасное белое поле, тем самым освобождая диагональ для своего тарантула и открывая свободные зоны варану и скарабею.

-- Очень удачный ход, -- прокомментировал Бибброу, смахивая набежавшую слезу умиления.

И действительно -- после удачного, как он выразился, хода Камень Смерти красных попадал под удар чёрного тарантула.

Маан задумался. Выходило так, что, спасая Камень Смерти, ему придётся покинуть правый фланг, где и так хозяйничали два скарабея Раффи. Несколько мелких фишек красных достались бы на растерзание хищному противнику, не говоря уже о потере динамики и вынужденном уходе в глухую оборону. В общем и целом выбора у Маана не было, и он отступил, поддаваясь обстоятельствам. Радовало одно: отводя Камень Смерти на зелёное поле, он оставлял свободную зону для контратаки.

Раффи улыбнулся, как улыбается давно ожидавший чего-то и наконец-то дождавшийся человек (или в нашем случае феа). Не раздумывая -- видимо, давно учтя все возможные варианты, -- он сделал ответный ход.

Сразу две фигуры красных попали под бой: скарабей, на которого нацелился хищный тарантул чёрных, и варан, атакованный Камнем Смерти. Маан вынужден был отступить: увёл варана, оставляя скарабея на заклание. Раффи же, как это ни выглядело странным, не стал бить несчастное насекомое, резонно рассудив, что соперник и так находится в безвыходном положении, а вместо этого взял один из низших камней из кучки сгрудившихся на краю доски фигурок соперника. Маг, не думая и секунды, отвёл скарабея назад... и тут же лишился ещё одной малозначительной фигуры.

Раффи весь дрожал в предвкушении следующего хода, он жадно глотал вайру, а как только Маан сделал ход, двинул варана на три клетки вперёд, торжествующе при этом выкрикнув:

-- Ну и что? Что ты мне на это ответишь, дядя? -- Он откинулся назад, скрестил руки на груди и вызывающе посмотрел на Маана.

Снова, как и два хода назад, под боем оказались две фигуры красных: тяжёлый и неповоротливый хошер, запертый в углу своими же фигурами, и всё тот же бедолага скарабей, чудом избежавший смерти два хода тому назад. Учитывая диспозицию, партия Мааном была фактически проиграна, все его попытки спасти положение летели в тартарары. Большинство игроков, находясь в аналогичной ситуации, непременно сдались бы, сдался бы и Огненный, но, повинуясь непонятной ему самому прихоти, тянул, надеясь хоть как-то довести партию до финала. Предпочтя медленную смерть быстрому концу.

Раффи был стремителен; он наслаждался, беря реванш за все восемь проигранных партий, -- бил фигуры одну за другой, единым фронтом продвигаясь на половину противника. Он оставил в тылу одну, никому сейчас не нужную -- старшую в игре, черепаху. Позиция была такова, что ни одна из фигур не могла прорваться сквозь плотные ряды чёрных.

Красные фигуры исчезали с доски после каждого хода.

Маан бросил взгляд на Коввила, к чести которого будет сказано, что он не обронил ни единой мысли, напрямую или косвенно способной повлиять на исход этой великолепной и трагической партии. Всё это время Воздушный был нем как рыба, и, как ни странно, сейчас он смотрел не на доску, а совсем в другую сторону. Маан не видел куда, но понял, что друг отыскал нечто более интересное, нежели их партия. А вот маленький Табо...