Картахена

— Я тебя знаю, — внезапно произнес клошар, постучав пустым стаканом по столу. — Ты раньше работал там, на холме. Проклятый холм, заросший терновником. Бесплодная земля, которую никто не хочет покупать. Может, тебе нужна апельсиновая роща у самого подножия?

— Не обращайте внимания, он всегда такой, — сказал самоанец, покрутив у виска толстым пальцем. — Заговаривается, когда переберет.

— Могу я угостить его вином? — спросил Маркус, но подавальщик пожал плечами и вышел в кухню.

Сквозняк хлопнул входной дверью, занавеска вздулась просторным парусом и медленно опала. Со стороны террасы резко потянуло лавровой свежестью, где-то далеко над морем раскатился грохот, блеснула острая молния, и снова начался дождь.

* * *

Два года назад, прилетев в Англию по приглашению издателя, Маркус взял в аэропорту машину и отправился в Ноттингем, сам толком не зная почему. Всю дорогу, крутя баранку маленького синего «форда», он ругал себя последними словами за то, что не остался в столице. Город встретил его теплым дождем, пансион, где он намеревался остановиться, оказался закрытым, и Маркус решил зайти в семейный паб Фиддлов, где они с другом когда-то разливали портер и подметали засыпанный опилками пол.

В пабе было пусто, горели только зеленые лампы над столами; хозяин не узнал его, и Маркус был этому рад. На стенах паба по-прежнему висели коровьи шкуры, хозяин повесил их в честь кожевника, который построил здание в каком-то замшелом году, еще до войны англикан с пуританами.

Заказав пинту портера и омлет, Маркус сел за стол у окна, достал портмоне с документами, вытащил оттуда английский паспорт и положил перед собой на стол. С фотографии на паспорте на него смотрел узколицый парень в очках с круглыми стеклами. Волосы у него вились так мелко, что прозвище Балам, барашек, никого не удивляло, хотя простаком друг Маркуса никогда не был, он был крикетистом, гребцом, душой общества и большим любителем кислоты. Ему было двадцать три года, когда он заснул на чужом диване во время вечеринки и не проснулся.

— Я только сегодня приехал в Англию, — быстро сказал Маркус, увидев хозяина в дверях кухни, — у вас тут ненастная погода, не так ли? Как там мой омлет?

— Все под контролем, сэр, — сказал хозяин, — я подам его через двенадцать минут.

— Я, собственно, зашел, чтобы вернуть вам паспорт, — сказал Маркус. — У меня остался паспорт вашего сына. Еще тогда, в девяносто девятом.

— Вернуть что? — Хозяин застыл у стойки бара, даже в тусклом свете было видно, как он побледнел. В руках у него были две бутылки с красным вином, он держал их за горлышки, будто подстреленных уток.

— Я был его другом. — Маркус вертел паспорт в руках, не поднимая глаз. — Он одолжил мне документы, чтобы я мог съездить в Италию со своей девушкой. Мы были похожи, понимаете? Я забыл вернуть вам паспорт, а потом мне пришлось уехать за границу, и надолго.

— Покажите. — Хозяин поставил вино на стойку бара, подошел к столу и взял паспорт в руки. — Господи боже. А мы-то думали, куда он подевал свои документы, в комнате нашли только страховку и членский билет гребного клуба.

— Простите. — Маркус поднялся со стула. — Ради бога, простите. Я был словно во сне. В этой итальянской поездке я потерял девушку. А когда приехал, узнал, что потерял и друга. Я даже на кладбище не смог пойти, так мне было плохо.

— Долго же вы ждали. — Низкий женский голос не был насмешливым, скорее удивленным.

Маркус обернулся к входной двери и увидел там младшую сестру Балама, заводившую велосипед в железную стойку, которая в «Грязной Нелли» была устроена прямо в коридоре. Маркус помнил, что брат называл ее Сис. Справившись с велосипедом, девушка повесила дождевик на крючок и подошла поближе:

— Как ваше имя?

Маркус назвался, и она покачала головой:

— Я вас совсем не помню. Но вы упомянули Италию. Вы долго там жили? Может быть, то странное письмо предназначалось вам?

— Мне? — Краем глаза Маркус видел, что старик вышел с омлетом на подносе, помедлил, махнул рукой и скрылся в кухне. — Письмо из Италии?

— Мы получили его спустя десять лет после гибели брата. Все тогда ужасно расстроились. — Она села напротив и наклонилась поближе, понизив голос. — Представляете, получить письмо на имя мертвого человека, да еще и из страны, где он сроду не бывал. Отец хотел его сжечь, но я не позволила. Там довольно много бумаг, толстый такой пакет. Сверху лежало письмо на плохом английском, где моего брата называют почему-то садовником.

— А откуда оно отправлено?

— Понятия не имею. — Сис поднялась и направилась к лестнице. — Я вам его покажу.

Маркус знал, что лестница ведет на галерею, а оттуда в квартиру над пабом. Комната Балама находилась над стойкой бара, и время от времени он говорил, что, сделавшись хозяином заведения, вырежет в полу люк и проведет шланг от бочки с портером, стоявшей под стойкой, прямо к своей кровати.