Петербургские сплетники приклеили Тенишевой кличку «Мать декадентства» – за её преданность Врубелю, за нетерпимое отношение к передвижникам, за верность собственным вкусам и принципам. Но русского ампира княгиня не признавала решительно, как и не понимала того, зачем искать вдохновение за границей, если у нас так много своего искусства, и оно прекраснее любого «Бенвенуто Челлини». А вот Николай Рерих в своём некрологе Тенишевой назвал княгину «настоящей Марфой-Посадницей».
Мария Клавдиевна Тенишева скончалась 14 апреля 1928 года в парижском предместье Ла Сель-Сен-Клу в возрасте 69 лет. Была похоронена на местном кладбище, причём надгробную плиту для её могилы оформил в русском стиле художник Иван Билибин. Здесь же, под той же плитой, будут погребены спустя годы верная горничная Лиза, любимая подруга Киту – Екатерина Святополк-Четвертинская – и руководитель балалаечного оркестра Василий Александрович Лидин, не оставивший Тенишеву и в эмиграции. «Ушла Мария Клавдиевна Тенишева, – писал в 1928 году Рерих, узнавший о смерти своей подруги и соратницы, – созидательница и собирательница! Как спокойно и благополучно могла устроиться в жизни Мария Клавдиевна. По установленным образцам она могла надежно укрепить капитал в разных странах и могла оказаться в ряду тех, которые вне человеческих потрясений мирно кончают свою жизнь “на дожитии”. Но стремление к знанию и красоте, неудержное творчество и созидание не оставили Марию Клавдиевну в тихой заводи. Всю свою жизнь она не знала мертвенного покоя. Она хотела знать и творить и идти вперёд».
Рерих писал о том, сколько Тенишева сделала для России: подарила музей Смоленску, дала Русскому музею отдел акварели, создала «художественное гнездо» в Талашкине, с благодарностью упоминал те «исключительные заботы, которыми Мария Клавдиевна старалась окружить художников», те выставки, которые проходили благодаря ей в России и за границей. Художник с восхищением рассказывает о том, что и после эмиграции в 1919 году княгиня продолжала свою неутомимую деятельность, сосредоточившись – наконец-то! – на давней мечте освоить эмальерное дело. Она по-прежнему любила музыку, но больше никогда не пела для слушателей… В своём маленьком имении под Парижем, которое Рерих прозвал «Малым Талашкином», Мария Клавдиевна работала над созданием эмалей, постигнув старинный метод их производства, фактически дав этому промыслу новую жизнь. Её сказочных эмалевых птиц и пейзажи приобретали музеи и частные коллекционеры. Она, всю свою жизнь поддерживавшая художников – Сомова, Бакста, Бенуа, Малютина, Коровина, Нестерова, Врубеля, Серова, Левитана, Билибина, Поленова и других, – лишь в поздние годы сама стала мастером, теперь уже имевшим право встать с ними рядом. Но у судьбы были другие планы. В истории искусств она осталась как модель, позировавшая Репину и Серову для нелюбимых ею портретов… На долгие годы в России о Тенишевой и вовсе забыли – даже улицу, названную именем княгини в Смоленске в 1911 году, переименовали в честь Надежды Крупской.
И всё же теперь, спустя годы, имя Марии Клавдиевны Тенишевой медленно, но верно возвращается на родину, которую она так любила и по которой так тосковала. В 1991 году смоленской улице вернули прежнее имя, а в ожившем после долгой спячки Талашкине гостей встречает её бронзовая статуя: решительная дама с зонтом (понравился бы княгине этот зонт – большой вопрос!). С виду – барыня, но характером – трудолюбивая, стойкая и сильная крестьянка, всегда верившая в свой народ.
С Надеждой
Надежда Задела / Врубель
Семья талантов