Карты четырех царств.

Молчание вместо ответа… Лишь ветерок тронул волосы, посоветовал выпрямиться. Ул последовал совету, задыхаясь от любопытства, приправленного жадностью к новому и бурлением надежд: хозяин такого мира не может быть заурядным! И он увидел, поднимая взгляд, плавные линии просторного тёмного плаща… кончики ухоженных ногтей под широкими рукавами… длинный пух оторочки ворота… то есть не пух — волосы! Мягкие, невесомые волосы всех оттенков ночи. Наконец, овал лица, сплошь золотой и бархатный, потому что кожа покрыта то ли пылью, то ли пудрой. Не лицо — маска покоя. Губы прорисованы в тон темной бронзы. Нос прямой, брови — высокими дугами… И глаза в берегах век — черные, бездонные.

Взгляд Ула несмело соприкоснулся с тьмою этого взора — и утонул в непостижимости его тайны… Больше ни вздохнуть, ни шевельнуться. Мир сделался древней гравюрой, все намёки на металл в цветах и оттенках узаконили за собой право на неподвижность. Ветерок унёс остатки суетного с последним вздохом… Время упокоилось в озере без дна. Установилось подлинное бессмертие. Вне мелочного, проходящего. Вот только — снова как будто снежинка уколола холодом душу, и снова истаяла без следа, не дав повода оглянуться.

— Клог хэш Ул, — тёмные губы маски нарисовали первые слова в новом времени. — Гости здесь редки… тем более восторженные без причины, невежливые без оправдания… Ведь никого не оправдает незнание основ церемониала. Что же делать? Пожалуй, дозволю говорить и пока что притерплюсь слушать спонтанную речь. Позже найдётся способ спросить за ошибки. Начнём. Повторяйте: приветствую вас, о хранительница тайн Осэа. Меня привёл сюда долг, и я смиренно слагаю к вашим стопам ответы.

— Приветствую, о хранительница тайн Осэа… — онемевшие губы двигались сами по себе. — Ответы… к стопам. Привёл долг… — Ул вздрогнул и очнулся. — Хотя вообще-то меня пригласили. Я благодарен. У вас так красиво, что голова идёт кругом.

Маска рассталась с нарисованной улыбкой. Тьма глаз сделалась глубже, если такое возможно для бездны. Ул поклонился, стараясь порвать связь взглядов, потянуть время, справиться с собой. Он-то думал, здесь потребуют ответы драконьего вервра Лоэна.

Он определено — ошибся! Здесь желали получить все ответы, все и сразу. Ул пока не смог вернуть себе даже право на самостоятельное дыхание. Он вмиг стал — куклой. Он пробормотал по подсказке приветствие и продолжил говорить, как можно точнее повторяя слова Лоэна. Он запнулся и запутался, выговаривая «итерация». Хранительница не помогала и не мешала. Лишь при упоминании имени Лоэна кончики её острых ногтей едва приметно дрогнули.

— Он вышел к незнакомцу? — негромко, взвешивая каждое слово, прошелестела Осэа. — Тут имеется важное умолчание. Отсюда начнём выбирать зерна истины. Вы прежде встречались… Да. — Тьма взгляда притянула внимание Ула и уже не отпустила. — Единожды? Да… Но надолго… да. Он уже нарушал границу своих земель… да. И встретил того, кого желал бы избегать… нет. Он здоров вопреки ожиданиям, да. Первичный вывод: Лоэн вступил в игру. Важно: он побывал в четвертом царстве… Да.

Каждое предположение сжимало душу Ула в когтях властного внимания и выдирало ответ — как кус плоти, резко и предельно болезненно. Запредельно! Ул вздрагивал, рушился в обморок и тотчас осознавал себя стоящим на ногах и по-прежнему скованным тьмою взора Осэа.

— Кто же его пригласил, вот исключительно простой вопрос, — тон хранительницы не поменялся, но тьма глаз налилась ледяным покоем, делая взгляд — пыткой. — Пригласил тот, кто умеет открыть врата в четвёртое царство. Вопрос: для любого гостя?

Ул вслушивался в медленную, мерную речь… Душа заранее сжималась, ожидая боли. Окаменевшие пальцы не могли даже дрогнуть, нащупывая хоть паутинку надежды. Как сберечь секрет, когда его желает заполучить опытнейшая хранительница тайн, которая сама же добывает эти тайны — чтобы затем ими распоряжаться? Что может быть соломинкой, хотя бы хрупкой соломинкой на краю обрыва отчаяния? Как не отдать, не предать, не выдать…

Ул видел однажды, у врат, королеву. Наверняка именно её. Он знал с того дня: нельзя допустить опасных гостей в родной мир. Нельзя, пусть они могучи, как королева и мудры, как Лоэн. Пусть способны создать красоту, как Осэа… И пусть в глубине их взгляда нет чистого зла, лишь боль… иначе душа бы не отозвалась. Всё равно — нельзя поддаться и впустить!

— Кто пригласил, — снова прошелестела Осэа, и тьма её глаз стала вязким болотом.

Родной мир никто не приукрашал и не облагораживал, — медленно, сонно подумал Ул и оживился, цепляясь за эту мысль. Дома озера зарастают ряской и порой делаются гнилыми болотами, в ручьях мокнут голые иссохшие ветки, а по воде плывут корзинки с детьми, брошенными родной мамой… Дома нет совершенства. Но там однажды расцвело золотое лето. Маленький, замёрзший Ул выжил, научился улыбаться… В полуденном золоте лучшего лета детства нет места тьме и холоду! Это лето всегда в душе. Закрой глаза — и оно явится.