Касание Воды

— Тогда почему магистр так уверен в своем превосходстве? Я не хочу упереться в запертую дверь, когда буду у самого выхода. Поэтому, если тебе известно что-то еще, — говори.

— Убей жрецов. Затем ты расправишься с магистром и сможешь покинуть башню. Только поклянись, что сделаешь это.

— Мне сейчас не до чувства справедливости или жалости. Можешь быть уверен. Но почему ты готов пожертвовать собственной жизнью? Вот ты являешься ко мне и заявляешь — убей меня, Сарвилл. Убей меня и освободись. В чем твой интерес? Почему ты помогаешь мне?

Бурлящая бездна молчала.

— Ответь мне, жрец! — не успокаивался медведь.

Но сколько бы вопросов ни выкрикивал странник, ни на один из них голос жреца не отзывался, окончательно сгинув во тьме.

***

Сарвилл вновь был готов поклясться, что проспал целую ночь или день, но, едва бросив взгляд на отданную ему магистром вещь, увидел, что нисколько времени не утекло. Песок все так же медленно пересыпался в часах, словно исчезая на самом дне сосуда.

— Бездна! — выругался странник и принялся наматывать круги по комнате, размышляя над магическим предметом.

Как бы он ни старался, ни одного вывода не пришло ему в голову, и он стал просто жить так, как жил все это время, надеясь, что упрямые часы в конце концов сдадутся.

Время тянулось бесконечно. Щетина на его лице несколько раз успела превратиться в бородку и вновь оставить на своем месте лысую грубую мужскую кожу. Его способности творить магию многократно возросли от постоянных тренировок, а руки стали тверже от физических упражнений. При этом солнце и луна за окном продолжали жить своей жизнью, восходя на небеса и спускаясь с них в привычной им манере.

Однажды странник совсем отчаялся и, схватившись за голову, просил, чтобы магистр услышал его и направил сломавшийся предмет, который должен был считать часы, но считал, казалось, годы. За все время с момента появления вещицы пересыпалась едва заметная пятая часть содержимого, а таких поворотов должно было быть три. А если они будут тянуться еще дольше? Что, если это очередная попытка протянуть время, чтобы воспользоваться моей силой?

Подпитываемый яростью изнутри и нестерпимым желанием свободы, он принялся крушить все вокруг, как уже делал это однажды. Картины, свечи, книги, стулья, подушки, одеяло и другие предметы летали по комнате в надежде встретить преграду на своем пути и наконец упасть на пол в поисках покоя. Лишь отданные магистром часы стояли неподвижно на прикроватной тумбе, потому что взбешенный узник боялся потерять уже прошедшее время, продлив тем самым срок своего заключения.

Через некоторое время загнанный абсолютным бессилием в угол комнаты Сарвилл сел, опершись спиной на стену, и тяжело задышал. Ему под руку попал подсвечник, который тут же полетел в сторону открытого окна, но врезался во что-то прозрачное, преграждающее путь наружу. Вслед за подсвечником полетела книга, но остановилась на том же месте и накрыла собой брошенный прежде предмет.

Странник нащупал следующую книгу, но, прежде чем кинуть ее вслед за первой, мимолетно прочитал название — «Наказание за свободу». Фраза показалась ему интересной, и он никак не мог понять, почему не заметил такую вызывающую обложку раньше. На ней был изображен череп, лежащий в груде костей посреди пустыни, а палящее солнце садилось за горизонт, освещая холмы из песков красным светом.

Спешить было некуда, поэтому медведь раскрыл произведение неизвестного автора где-то на середине в надежде уловить именно ту фразу, которая заставит его прочитать книгу целиком.

Цифры внизу страницы гласили — сто пятнадцать. А предложение, с которого глаза странника побежали по тексту, начиналось со слов: «И осознал он добродетель свою и смирился с судьбой своею. И только тогда лютые звери расступились пред ним и встали на защиту его, помогая творить предназначение и всякое благо, для творения которого он был рожден…»

Сарвилл не замечал, как перелистывал страницу за страницей, упиваясь историей, которую кто-то когда-то положил на эти листы. Автор повествовал об эльфе-отступнике, судьба которого показалась ему близкой и поучительной. Он невольно перекладывал события и решения, происходящие в книге, на свою жизнь и понимал, как был глуп. «Наказание за свободу» учило его, сбивало пелену с глаз и помогало начать мыслить, как мыслит мужчина, но не мальчик.

Когда он дочитал до последней страницы, за окном все так же висело солнце. Медведь утомленно выдохнул, увидел еду на столе и, обессиленно шагая, уселся за трапезу. Во время ужина он продолжал размышлять над прочитанным, дивясь самому себе и истории главного героя. Как много мудрых фраз он вынес, прочитав книгу лишь с середины, как многому он научился и насколько много познал. Книги действительно даруют мудрость, подумал он, и, задумавшись, даже перестал есть.