Катастрофа. История Русской Революции из первых рук

Вся международная обстановка в Европе не оставляла сомнений в неизбежности войны. Попрощавшись с местными друзьями, мы сели на пароход. Казалось, ничего не изменилось в безмятежной глади могучей реки, в палящем летнем солнце, в веселых пассажирах, резвящихся на палубе. Ни с кем не разговаривая и не скрывая беспокойства духа, наша кучка депутатов Думы поспешно созвала «военный совет». Было решено немедленно отменить нашу пропагандистскую поездку, прекратить внутриполитическую борьбу и немедленно вернуться в Петроград. Мы поняли, что необходимо сосредоточить все силы страны на организации национальной обороны, так как было совершенно ясно, что правительство, опутанное распутинской паутиной, не способно неести в своих руках бремя войны и приведет Россию к поражению и гибели.

Совершенно интуитивно я понимал, что царизм не переживет войны и что на полях сражений родится российская свобода. Так я, как представитель трудовиков в Думе, позже сформулировал эту мысль на историческом заседании Думы по случаю официального объявления войны.

На пароходе я высказал ту же мысль не кому иному, как сестре Владимира Ленина. Объяснение моего разговора с сестрой атамана большевизма, пожалуй, небезынтересно. Семьи Ульянова (Ленина) и Керенского жили в Симбирске, на Волге. Мой отец был директором двух местных средних школ, одной для мальчиков, другой для девочек. Отец Ленина, Ульянов (будущий глава так называемого Советского правительства принял имя Ленина в качестве псевдонима), был инспектором начальных школ Симбирской губернии. Все его дети получили образование в местных средних школах под присмотром моего отца. После смерти старого Ульянова мой отец, в силу своей тесной связи с семьей Ульяновых, стал ее опекуном. В воспоминаниях моего детства я не сохранил никаких впечатлений о Владимире Ленине и его братьях и сестрах, так как была большая разница в возрасте. Вполне естественно, однако, что, случайно встретив сестру Ленина на речном пароходе, я вступил с ней в разговор. После обмена некоторыми воспоминаниями о днях нашего детства разговор зашел о самом Ленине, много лет жившем в политической ссылке в Западной Европе.

— Но не беспокойтесь, — сказал я. — Скоро вы его снова увидите. Будет война, и она откроет ему дорогу в Россию.

Мое пророчество, наполовину серьезное, наполовину шутливое, сбылось. Увы, на горе России!

Я написал эти строки для того, чтобы мои читатели могли представить, в какой напряженной и сложной внутренней обстановке Россия вступила в войну. Чтобы понять российскую военную драму, необходимо иметь в виду, что война не спровоцировала, а лишь отсрочила на время революционное движение, которое с неумолимым упорством набирало все больший размах.

Ради обороны страны от прекрасно вооруженного и организованного врага глубокое патриотическое чутье народа диктовало ему обязанность прекратить внутриполитическую борьбу против царизма. Стремление народа к национальному единству и его желание отложить на время все внутренние конфликты были поистине замечательны. Весь народ выступил единым фронтом против внешнего врага.

В момент начала Великой войны история дала русскому абсолютизму, быть может, единственный шанс, который у него когда-либо был, чтобы понять народ и примириться с ним во имя общей любви к России, объединив вокруг власти все живые, порядочные и честные политические силы страны. Но правительство умышленно упустило этот единственный шанс, который, если бы им удалось воспользоваться, спас бы Россию от разложения и разорения. Ответом правительства на патриотический порыв народа было удвоение силы и напора реакции. Чтобы спасти Россию, русскому народу пришлось сражаться на два фронта: на фронте военном, плохо вооруженным и экипированным русским солдатам предстояло противостоять вооруженному до зубов сильному врагу, в то время как на фронте внутреннем народ должен был защищаться от интриг, коррупции и неэффективности приспешников Распутина, стремящихся сохранить свою власть и совершенно не заботящихся о судьбе страны. Сохранение абсолютизма и дело успешного сопротивления врагу находились в трагическом противоречии друг с другом.

Национальное сознание России столкнулось с проблемой огромной трудности, проблемой, которая, как показали дальнейшие события, была неразрешимой. Нужно было отстранить от власти тех, кто разрушал Россию, и в то же время оградить армию и весь административный аппарат государства от потрясений, которые в военное время могли оказаться роковыми.

Я совершенно убежден, что если бы не война, революция наступила бы не позднее весны 1915 г., а может быть, даже в конце 1914 г. Война прервала крестовый поход за свободу и спасение России и нации — при режиме уже обреченном на гибель и под предводительством таких людей, как Распутин, Сухомлинов и им подобных, должен был сражаться с превосходно вооруженным и организованным врагом.

Григорий Распутин