Казачество и власть накануне Великих реформ Александра II. Конец 1850-х – начало 1860-х гг.

В 1861 году количество публикаций в «Военном сборнике», в которых упоминается о казачестве, заметно увеличилось. Была также разрушена своеобразная монополия Есаула на статьи казачьей тематики. Хотя в этом году у него и вышли две объемные работы, посвященные отдельным эпизодам Кавказской войны и путешествию по Дону к Старочеркасску, но в них он сосредоточился скорее на изысканном литературном изложении личного опыта, чем на критике настоящего положения казачества. К предыдущим описаниям различных сторон жизни Черноморского (Кубанского) и Донского войск в «Военном сборнике» в новом году добавляются рассказы по истории Оренбургского, Сибирского и Уральского казачьих войск. Так, в первом номере за 1861 год выходит небольшая статья об Оренбурге, «столице» одноименного казачьего войска. Ее автор, начальник артиллерии Оренбургского края И.П. Лобысевич, кажется, со знанием дела фиксировал: «Надо отдать полную справедливость оренбургскому обществу, что оно глубоко проникнуто идеей эмансипации и совершенно чуждо сословных подразделений»²⁷⁰

. Известный впоследствии ученый и общественный деятель, идеолог сибирского областничества Г.Н. Потанин стал автором публикации о Сибирском войске. Его «Заметки о Сибирском казачьем войске» являются классическим историко-этнографическим исследованием²⁷¹

. Статья была написана в преддверии обнародования нового положения о Сибирском казачьем войске (5 марта 1861 года). Потанин предполагает, что «реформа» будет «основана на новых понятиях и согласит интересы собственного благосостояния казака со служебными обязанностями – словом, будет рассматривать казака как обыкновенного поселенца, обязанного, нести известную долю повинностей, равную со всеми другими членами общества». Такое ожидание связано с тем, что, по мнению Потанина, в ситуации, когда «самая здоровая и сильная часть народонаселения без остатка» отвлекается на службу в ущерб домашнему быту, достичь полного развития сельского хозяйства невозможно. Тем не менее он выступает против тех «неопытных мыслителей», которые предлагают уничтожить казачье войско, обратив казачье население в податное состояние, а на его место призвать регулярные части. Для Потанина главным аргументом сохранения сибирского казачества является его актуальное значение – «служить материалом для колонизации Киргизской степи». «Говорят, что казачье войско дешевле регулярного» – так Потанин, кажется, впервые на страницах ведомственного журнала обозначил проблему стоимости казачества для государства. Для него была очевидна «несправедливость» такого утверждения. По данным Потанина, войсковой бюджет сибирского казачества более чем на две трети состоял из казенных денег и менее одной трети из «собственных средств». Таким образом, по его расчетам получается, что на эти две трети было бы выгоднее содержать 4000 человек регулярных солдат, расположенных в степи, чем 7000 казаков на всю сумму войсковых доходов, так как из этого числа казаков только 3000 человек обязаны непосредственной службой²⁷²

. Однако, несмотря на, казалось бы, убедительные цифры, Потанин повторно пишет о неспособности регулярных частей заменить казачьи отряды из-за уникальных навыков сибирского казака в несении службы и в деле колонизации. Он также предупреждает о возможных проблемах в случае, если правительство решится на подобный шаг. «Казаки, несмотря на все неудобства нынешнего положения, – отмечает Потанин, – боятся променять его на крестьянский быт, в котором их особенно пугает рекрутчина». Рецептом же успешного развития сибирского войска, по его мнению, является «приведение в равновесие собственных потребностей (войска. – Авт.)

с государственными обязанностями»²⁷³.