Казачество в Семилетней войне

В это время создается легкий корпус (корволант) под командованием генерала Сибильского (саксонской службы), который прибыл в Гродно как раз 30 июня. Русский офицер А.Т. Болотов вспоминал: «Помянутый генерал-аншеф Сибильский принят был пред недавним только временем в нашу службу из польской (польским королем долгое время был курфюрст саксонский, и многие воинские части зачастую числились и на саксонской, и на польской службе. – А.В.), и принят по славе, носившейся об нем, что он был храбрый и искусный генерал. Почему по приближении к прусским границам и отправлен он был навстречу помянутым легким войскам, и ему велено было войтить с ними в Пруссию в другом месте и далее в левую от нас сторону, и расположить шествие свое чрез Голдап и Олецко и занять тамошние округи»[131]. Обычно такой легкий корпус (корволант) назначался «скоропалительным нападением» разорять мосты и дороги, наносить врагу убыток и ущерб. Сибильский получил приказ двигаться на Олецко, Гольдап, Даркемен, Гердауен, Фридланд, то есть во фланг и тыл Левальду. Ему была поставлена задача неприятеля «в беспрерывный страх приводить и сколько можно разделиться принудить»[132]. Если же немцы попытаются уйти из Восточной Пруссии, то перерезать им дорогу и всячески мешать движению.

В состав корволанта включили Архангелогородский драгунский полк, Каргопольский конно-гренадерский, 1000 волжских калмыков Суворова и 2000 слободских казаков Кастюрина. Всего набрали 6 тысяч при 8 конных орудиях.

Но выбор главного исполнителя задуманной операции был неудачен: «Сибильский не знал русского языка и наших порядков»[133]. При нем состоял генерал Зыбин.

Главные силы русской армии готовились двигаться на Вержболово и Гумбинен. Полковники Стоянов и Хомяков ездили в Вержболово, собирали продовольствие (на глазах у пруссаков). 29 июня поступили сведения, что немцы уйдут из Инстербурга. 4 июля эти слухи подтвердились.

Связано это решение прусского командования было с возможным переходом в наступление Фермора от занятого им Мемеля. 3 июля в Инстербурге Левальд провел военный совет и послал гонца за инструкциями к королю.

Русские главные силы готовились выступить на Вержболово и до Гумбинена. Фермору был послан приказ не позже 15 июля взять Тильзит. Фермор оставил в Мемеле отряд генерала Баумана, которому поручалось на 30 галерах высадиться в Либаве (куда из Мемеля ушел прусский батальон). От Мемеля на Тильзит Фермор отправил казаков Краснощекова «по тракту на Гайден-Круг». Краснощеков нашел тракт болотистым, а мосты разрушенными. Фермор немедленно послал вперед инженеров для их ремонта. Выслав дальнюю разведку, Краснощеков донес, что немцы оставили Тильзит, но от местечка Шакунен и дальше есть «мещанское войско» – милиция.

Русская конница из главной армии двинулась на Гумбинен, «оставя Сталупяны вправо», имея намерение собрать у местного населения продовольствие и «контрибуции по сторонам учредить»[134]. Первыми пошли 500 донских казаков и 50 драгун с приказом «наистрожайшую дисциплину соблюдать».

5 июля главные русские силы вышли «дивизия за дивизией» из Бельвержишек, впереди шел Чугуевский казачий полк Булацеля и конница Стоянова и Хомякова. 7 июля 1-я дивизия достигла деревни Людвиново. Там русские стояли 4 дня.

К 13 июля Левальд (30 500 регулярных и 10 000 вооруженных жителей) отошел в Велау за реку Алле, оставив гусар Малаховского наблюдать границу.

Помимо гусарских постов, велась агентурная разведка. 17 июля казаками был пойман прусский шпион, разъезжавший под видом польского шляхтича, с собаками. «Его поймали наши казаки и провезли мимо нас к фельдмаршалу. Говорили тогда, будто бы он был прусский поручик с двумя солдатами… – вспоминал русский офицер Болотов. – Чрез сие узнали мы, что и неприятель, с своей стороны, был не без дела, но брал равномерно некоторые, однако существительнейшие предосторожности»[135].

14 июля русские вступили в Вержболово и стояли там до 21 июля. Конница Ливена 14 июля заняла деревню Каргуляны.

Русский офицер А.Т. Болотов вспоминал: «В сем месте, и не входя еще в прусские границы, стояла армия опять целую неделю, отчасти дожидаясь назади еще идущей нашей кавалерии, отчасти брав время для разведывания о неприятеле и о местах, куда нам иттить надлежало. В которое время, на другой день (16 июля) прибыл к нам действительно генерал-майор граф Петр Александрович Румянцов со всею кавалериею и кирасирскими полками, с которыми он из России шел чрез Польшу совсем иною дорогою»[136]

. Упоминая пойманного прусского шпиона, А. Болотов пишет: «Я думаю, он хохотал, увидев нашу трусость и излишние предосторожности»[137].

Конференция требовала у Апраксина не дать Левальду уйти за Вислу. Плохо будет, если он соединится с королем.

Отрезать путь пруссакам за Вислу мог бы корволант Сибильского, но тот выступил из Гродно на Олецко лишь 17 июля. Входившие в корволант регулярные полки потеряли много лошадей.

Апраксин хотел разбить немцев в сражении. Тогда-де у них вспыхнет дезертирство, а в половинном составе пусть и за Вислу бегут…