Кейджера Гора

Но что-то пугающее внутри меня, казалось, саркастически засмеялось:

— Ты — рабыня, Тиффани, — сказало это. — И Ты знаешь, что Ты — рабыня. Так или иначе, но Ты знала это всегда, в твоем сердце, все эти годы.

— Нет! — простонала про себя. — Нет!

— Да! Да, Рабыня, — убеждал меня мой внутренний голос, настойчиво и насмешливо, дразня меня.

— Нет! — Да! — Нет! — Да! Да!

Меня продолжал мучить все тот же вопрос, не была ли я рабыней. Мысль эта возбуждала и пугала меня одновременно.

Почему Друз Ренций, до сих пор не освободил меня от наручников!

Мы уже давно покинули дом Клиомена!

— Я освобожу Вас в комнате, — пообещал он.

Почему бы ему не освободить меня теперь? Почему он не хотел мне помочь? Мог ли он не видеть, как я боролась сама с собой!

Интересно, была ли рабыней, та, что чувствовала себя беспомощной в его наручниках.

Как это ни странно, но острее всего я чувствовала себя рабыней, наиболее униженно за все время нахождения в доме Клиомена, когда в кабинете мужчины разговаривали, а я стояла на коленях, одинокая, забытая, в пятне солнечного света, с опущенной вниз головой, закованная в наручники, ожидая пока мужчины, владельцы закончат свои дела.

Я торопливо семенила позади Друза Ренций по узкому переулку.

Я пыталась бороться с переполняющими меня эмоциями, непреодолимо поднимающимися из самых моих глубин. Я был смущена и не находила себе места. Внутри меня земное воспитание воевало с моей женской природой. Мужчины были владельцами. Разве они не знали этого? Почему же тогда они не воспользовались своей властью, и не использовали нас по своему желанию? Разве они не смогли разглядеть того, чего мы на самом деле хотели, и в чем нуждались? Они что, действительно настолько невнимательны и бесчувственны? Настолько глупы, и слепы? Почему они не смогли разглядеть, что мне, чтобы достигнуть моего совершенства, нужно почувствовать тяжесть цепи и вкус плети? Как они могли не видеть, что я не могла стать совершенной, пока мое желание не исполнено ими, и я не служу им! Как они не смогли рассмотреть, что это было именно тем, чего я хотела? Я не была мужчиной. Я была женщиной! Я хотела сдаться своей природе, но боялась, безумно боялась, сделать это. Я чувствовала, чем могла бы стать женщина, сдайся она своей природе. Я едва смела даже думать об этом, не говоря уже о том, чтобы рассказать кому-то, насколько категоричны, ужасны, насколько абсолютны могут быть такие чувства! И все же я желала этого. Жаждала того, чтобы мужчина бросил меня на живот к своим ногам и закрыл ошейник на моем горле.

Да, я хотел лежать, трепеща у его ног в тени его плети, зная, что впредь, желала ли я того или нет, я жила для любви, страсти и служения.

— Ведомое положение, — скомандовал Друз Ренций, и я стремительно опустив голову, почувствовала, как его пальцы глубоко зарылись в мои волосы.

Неожиданно для самой себя, я повернула голову и беспомощно прижалась губами, к его бедру, целуя его. Но мужчина, безжалостно скрутил мою голову в другую сторону, удерживая ее так, чтобы мои губы больше не могли дотянуться до него. Из глаз у меня брызнули слезы, не столько от боли, сколько, и гораздо больше от того факта, что меня отвергли. Едва мы разминулись с незнакомцем, в том переулке, как Друз выпустил мои волосы, и я, выпрямившись, продолжила следовать за ним. Мы уже были почти у крыльца черного хода гостиницы Лизиая.

Я была отвергнута! Как же я была разъярена той женщиной, что жила во мне, и которая только что так беспомощно поцеловала ногу Друза Ренция. Как она оскорбила и возмутила меня, бесстыдная шлюха! Я ненавидела и презирала ее. Кто она такая? Откуда она появляется во мне? Конечно, она живет, существует где-то внутри моего я.

Мы остановились перед дверью черного хода гостиницы Лизиая.

— На колени, — скомандовал Друз Ренций, указывая на место прямо у черного хода, поблизости от нескольких мусорных контейнеров.

И я опустилась на колени, немедленно и покорно. А он вошел в гостиницу. Он по-прежнему был моим телохранителем, и прежде чем войти, должен был осмотреть помещение.

Мне осталось только тихо простонать от одолевавших меня потребностей.

Опустив голову, я стояла на коленях перед крыльцом черного хода гостиницы около мусорных контейнеров. Внезапно я что-то почувствовала, подняла голову. Руки рефлекторно дернулись в наручниках. Прямо передо мной стоял и оценивающе рассматривал мужчина. Очевидно, он шел вдоль по переулку с другой стороны. Заметив в его глазах огонек разгоравшегося интереса, я немедленно опустила голову, выказывая свою покорность. Это было сделано настолько быстро, что я сама себе поразилась. Я была напугана.

К моему величайшему облегчению, в этот момент распахнулась дверь черного хода гостиницы, и на пороге появился Друз.

— Она здесь не для использования? — поинтересовался незнакомец.

— Нет, — ответил мой телохранитель.

— Жаль, — протянул мужчина, и, бросив на меня последний взгляд, продолжил свой путь.