Кевин Гарнетт. Азбука самого безбашенного игрока в истории НБА

Когда пришло время мне объявить о своем решении уйти из Фаррагута прямиком на драфт, я захотел провести пресс-конференцию там, где чувствовал бы себя комфортно. Я не хотел никаких конференц-залов отелей. Home Run Inn Pizza подходила мне по стилю. Местечко было забито до отказа, репортеры толпились снаружи, пытаясь задать мне свои вопросы, мои кенты стояли позади них, кривлялись и подбадривали меня. Растопил печи, съел кусок и сказал миру, что отправляюсь прямиком в лигу.

До драфта, который был намечен на конец июня, оставалось меньше месяца. Все скауты из колледжей знали меня, а вот из команд NBA меня мало кто знал. Поэтому мои агенты организовали воркаут в чикагском спортзале. Туда явились несколько генеральных. Типы вроде легенды NBA Кевина МакХэйла, вице-президента «Ти-Вулвз» по баскетбольным операциям, и Пэта Райли, которого только что назначили главным тренером и президентом «Хит». Я нервничал просто п****ц. Чуть не задохнулся от волнения. Со мной были Киване Гаррис, маленький разыгрывающий с Западной стороны, он подавал мне мяч, а еще Джон Хэммонд, ассистент тренера в «Пистонс», позже работавший генеральным менеджером в «Бакс» и «Мэджик». Хэммонд увидел, что я теряю самообладание, и заставил меня бросать штрафные, чтобы я успокоился. Тогда я услышал голос Райли: «Да хорош, что это вообще такое? Мне придется смотреть на какого-то школяра? Зачем я здесь вообще?»

«Ну, ладно, – подумал я. – Ты не знаешь, зачем ты здесь?»

Мне только это и было нужно.

Я рванул вперед по корту, ведя мяч сначала между ног, а потом за спиной, после чего взмыл в воздух из точки чуть дальше линии штрафного, чтобы исполнить самый яростный данк своей жизни.

Ни слова от генеральных.

«Они хотят посмотреть, как высоко ты прыгаешь, – сказал Хэммонд. – Поэтому я буду бросать на щит; данкай и пасуй мяч обратно мне».

Мы так и сделали, и не раз, не два, а пять раз подряд. Всякий раз Хэммонд подбрасывал мяч все выше, и с каждым данком они все больше проникались симпатией. С пятым данком я издал рев, звуки которого не стихали секунд пятнадцать.

«ДААААААААААААА!»

Крикнув, я взглянул на Райли и сказал: «Теперь ты знаешь, зачем ты здесь?»

Настрой Райли перевернулся на 180 градусов. Он начал медленно аплодировать.

«Отличный воркаут, молодой человек, – сказал он. – Очень хороший воркаут».

В тот день МакХэйл был там в компании генерального менеджера «Ти-Вулвз» Флипа Сондерса. Позже я слышал, что их приход на воркаут был лишь отвлекающим маневром. У них было право пятого пика на драфте, и они планировали дать много восторженных отзывов обо мне в надежде, что это убедит другие команды, опережающие их, выбрать меня, а не кого-то другого, – это позволило бы Кевину и Флипу заполучить того игрока, который им реально был нужен. Но после воркаута они оба твердо решили, что выберут меня. Флип сказал, что это был лучший индивидуальный воркаут из всех, что ему доводилось видеть.

Тогда я этого не знал. Тогда я думал только о том, чтобы следить за манерами.

«Приятно познакомиться, мистер МакХэйл, – сказал я, протягивая руку. – Приятно познакомиться, мистер Сондерс».

К концу той недели мне пришло приглашение на драфт. Это, по сути, означало, что меня выбрали. Мои котировки росли, но передо мной зияли и другие кольца, через которые мне нужно было перепрыгнуть. Все еще находясь в Чикаго, я должен был пройти преддрафтовый медосмотр в отеле Hilton. Иными словами, мне предстояло побегать на дорожке, потягать веса и выполнить несколько других упражнений. Я был взволнован и очень нервничал. Это была еще одна глава, изменившая мою жизнь. Как только я приехал, я увидел в отеле Джо Смита, Корлисса Уильямсона и Скотти Тёрмена. Я глядел на всех тех, за кем обожал следить в студенческих командах.

«Здарова, Скотти, – сказал я. – Мужик, ты конкретно жег в “Арканзасе”. Ты и Корлисс на пару».

Он понял, что я его поклонник, и повел себя очень классно. Не все братишки реагировали так же. Некоторые огрызались на меня из-за того, что я никогда не учился в колледже. Некоторые вели себя так, чтобы я почувствовал себя чужаком. Некоторые говорили: «Ты пропустил свое образование, бро. Ты очень многое упустил».

Я чувствовал, что надо мной подтрунивают, почти что задирают.

Когда я едва смог сделать жим со штангой весом 66 кг, они сказали: «Ты недостаточно силен, чтобы играть в лиге».

Работе с весами никогда не находилось места в моей тренировочной программе. Я жал максимум 79 килограмм. Я был легким. Я был длинным. Казалось, что практически любой в этой дыре больше, толще, сильнее и увереннее меня. Я испытывал культурный шок.

Скотти прочитал мои мысли и подошел ко мне. «Мужик, они смеются над тобой, потому что знают, что ты прав. Они чувствуют угрозу. Тебе не нужно ничего им доказывать».