Хамелеон. Похождения литературных негодяев

После них через сорок лет подтвердил то же самое поэт и драматург, один из родоначальников бардовской песни Александр Галич, сам премного пострадавший от молчалинства. О нем он сочинил и пропел свой страшный «Старательский вальсок»:

…И не веря ни сердцу, ни разуму,Для надежности спрятав глаза,Сколько раз мы молчали по-разному,Но не против, конечно, а за!Где теперь крикуны и печальники?

Отшумели и сгинули смолода…А молчальники вышли в начальники,Потому что молчание – золото…Пусть другие кричат от отчаянья,От обиды, от боли, от голода!Мы-то знаем – доходней молчание,

Потому что молчание – золото!Вот как просто попасть в богачи,Вот как просто попасть в первачи,Вот как просто попасть в палачи —Промолчи, промолчи, промолчи!

И еще одно авторитетное высказывание. Символично, что его приписывали многим талантливым и чутким людям. Ю. Фучику, Б. Ясенскому, А. де Сент-Экзюпери, Е. Шварцу, Н. Хикмету… Одна из пользователей интернета даже посчитала, что это цитата из советского фильма. Да, все они писали и говорили об этом зле, но впервые пророческие слова прозвучали еще во время войны в знаменитом «Репортаже с петлей на шее» чешского журналиста и общественного деятеля Ю. Фучика: «Не бойтесь врагов – они могут только убить; не бойтесь друзей – они могут только предать; бойтесь людей равнодушных – именно с их молчаливого согласия происходят все самые ужасные преступления на свете… Люди, я любил вас. Будьте бдительны!»

Бойтесь Молчалиных!

Наперегонки с прогрессом

Всегда и везде Тарелкин был впереди. Едва заслышит он, бывало, шум совершающегося преобразования или треск от ломки совершенствования, как он уже тут и кричит: вперед!!..Когда несли знамя, то Тарелкин всегда шел перед знаменем; когда объявили прогресс, то он стал и пошел перед прогрессом – так, что уже Тарелкин был впереди, а прогресс сзади!

А. Сухово-Кобылин

Молчалинский либерализм – не единственное отступление от стародавних традиций нашего замечательного семейства. Со временем многие его члены (правда, не самые дальновидные), почувствовав себя, как позднее Невзоров-Ибикус, «королями жизни», не захотели больше оставаться на служебных ролях.

Зачем, решили они, собирать остатки с общественного стола, если можно, «замечательным чутьем» уловив ход событий, сесть за него раньше других? Разве они хуже прочих? Талантами – «умеренностью и аккуратностью» – Бог не обидел. Здравомыслием – «в мои лета не должно сметь свое суждение иметь» – не обделены. Чувством реальности – «ведь надобно зависеть от других» – тоже. Да и жгучее желание «и награжденья брать, и весело пожить» было тут не на последнем месте.

Вот и появились на свет приспособленцы-прогрессисты, придавшие особый колорит лику классического хамелеона. Эта ветвь семейства оказалась весьма продуктивной и особенно преуспевала в эпохи крупных социально-политических перемен.

В числе первых прогрессистов оказался Кандид Касторович Тарелкин – персонаж подзабытых ныне пьес А. Сухово-Кобылина «Дело» (1861) и «Смерть Тарелкина» (1886).

Судьба его сложилась драматично. Когда-то Тарелкин преуспевал. Вместе со своим начальником Варравиным он входил, по определению автора, в «Силы» чиновничьего мира. Выше находились только «Начальства», ниже – «Подчиненности». У подножья этой бюрократической пирамиды стояли всякие «Ничтожества, или Частные лица», которых беззастенчиво обирали и оскорбляли.

Тарелкин считался счастливчиком. Вот как о нем отзывались «Подчиненности»: