Хамелеонша

– Я же сказал: он спит и…

Но та уже ворвалась внутрь, отпихнув старика.

Опустилась на постель и принялась с причитаниями гладить лицо Тесия и лежащую поверх покрывала здоровую руку – вторая, на перевязи, покоилась у секретаря на груди. Потянула платочек к глазам. Ресницы Тесия дрогнули, и я на всякий случай отступила в тень.

Лекарь со вздохом повернулся ко мне.

– Можете тоже потом зайти, но постарайтесь не беспокоить.

– Спасибо, я уже узнала, что хотела.

– Что ж… тогда скажу, что вы заходили, как очнётся. Леди… – он сделал вопросительную паузу.

– Нет. Не говорите. – Я отвернулась и направилась к выходу.

– Как пожелаете… – донеслось слегка удивлённое вслед.

Помедлив в дверях, я в последний раз обернулась туда, где леди Жанна рыдала над бесчувственным телом, уже едва не лёжа на нём.

– Вы уж проследите, чтоб он в луже не проснулся, – хмыкнула я и вышла наружу.

42

Сойдя с крыльца, я подняла лицо к небу. Я чувствовала себя, как выживший после кораблекрушения в утлой шлюпке без вёсел во власти волн. Не зная, что ждёт в следующий миг: вынесет ли меня на берег или швырнёт о ближайший порог.

От стены отделилась тень, и сердце подпрыгнуло от испуга. Но уже через миг я его узнала.

– Людо!

Он молча взял меня повыше локтя и куда-то потянул. Я семенила рядом.

– Послушай, хорошо, что ты здесь: давай наконец нормально поговорим! Я устала от наших размолвок. Мы за всю жизнь столько не ссорились, как за последнее время…

Он не реагировал, глядя только перед собой.

– Ладно, прости мне собачку… И ты прав, говоря, что я плююсь ядом… Ну, покричи на меня, если хочешь! Или тоже что-нибудь обидное скажи… – Не дождавшись ответа, я начала злиться: – Да ты и сам хорош! Вот скажи: зачем было устраивать этот бой с Тесием? Как нам это помогло? И так-то мы не привлекаем к себе внимание, да?!

Я осеклась и с тревогой всмотрелась в его профиль.

– Людо… – неуверенно позвала я, пытаясь поймать его взгляд. Почему-то брат сейчас до странного напоминал Бодуэна, когда тот вёл меня в свой кабинет.

– А куда… куда мы идём? – растерянно повертела головой я.

Он распахнул дверь и втолкнул меня внутрь. Оглядевшись, я поняла, что мы в конюшне. Опустив засов, брат повернулся. Глаза горели из-под упавших на лоб прядей так, что я попятилась. Откинув кудри назад, он двинулся на меня.

– Ты позволяла ему себя трогать?

– Что… Кому? Тесию? Конечно, нет! – выкрикнула я и, осознав вдруг, что отступаю, рассерженно застыла на месте.

Людо подошёл вплотную. Окинул с ног до головы тёмным взглядом.

– Но ты бы хотела, чтобы он трогал? Хотела бы узнать, что такое быть с мужчиной?

– Ты пьян? – Я попыталась обойти его, но он грубо толкнул меня обратно. Туфля за что-то зацепилась, и я неловко всплеснула руками, чтобы удержаться на ногах.

– Спешишь к своему ненаглядному Тесию?

– Спешу подальше от тебя, пока не придёшь в себя!

– О, я как раз таки в себе! Я ещё никогда не был так в себе!

И резко сократив расстояние, он рванул меня к себе за шею и с силой впечатался в рот.

Мгновение я не шевелилась, остолбеневшая, а потом оттолкнула его, задыхаясь.

– Ты что творишь?!

Но Людо опять привлёк меня и, жёстко удерживая за затылок, преодолевая сопротивление, снова прижался к губам, и на этот раз я и правда чуть не задохнулась. Это не было поцелуем, скорее попыткой сломать мне челюсть.

– Рот открой, – велел он, тяжело дыша, и сдавил пятернёй щёки так, что хрустнуло.

Я мычала, отворачивала лицо и бестолково скребла по его груди зажатыми между нашими телами руками.

Он сам неожиданно отпустил меня, даже чуть оттолкнул. Я отшатнулась, прижимая дрожащую руку ко рту. Скулы сводило судорогой.

Людо принялся прохаживаться туда-сюда, как хищник в клетке, не сводя с меня злого прищуренного взгляда.

– В чём дело? Ты же неустанно твердила, что любишь меня.

Меня била крупная дрожь.

– Конечно, люблю! Ты всё, что у меня есть! – Я жалобно промокнула губу и показала ему влажный отпечаток на тыльной стороне ладони. – Но не так же, Людо! О Праматерь! Не так!

– А как?! Скажи, где граница? Где кончается одна любовь и начинается другая?

– Не знаю! Но так, как сейчас, мы должны любить других!

Сказала и осеклась. Каких ещё других? Я и вполовину не смогу никому доверять так, как ему. А от одной только мысли, что у него кто-то появится и потеснит меня, сердце рвалось на куски.

Людо словно прочёл мысли и мрачно хохотнул – звук, гвоздём прошедшийся по позвонкам и заставивший поёжиться.

– А ты ещё не поняла? Не будет никаких других. Никто не сможет понять тебя так, как я, а меня так, как ты. Для всех остальных мы уроды, зверушки на потеху. Думаешь, кто-то примет меня такого? – Он раскинул руки, а потом ткнул в мою сторону. – Или тебя.

– О чём ты…

– Не держи меня за идиота! Я что, по-твоему, совсем слепой? Что, хочешь стать такой же, как они? Веришь, что сможешь вписаться, что они тебя когда-нибудь примут? Ты правда в это веришь?

– Ты бредишь. И… и ты зря так: они не все плохие, среди них есть и достойные люди. Я ведь не знала, Людо, не знала, что и среди чужих они есть… К примеру, Альбрехт, он…