Хамелеонша

– Самый-самый. – Я осторожно убрала с его щеки налипшие пряди. – Самый умный… – провела ладонью по волосам, – самый красивый… самый сильный, – содрогнулась от кожей прочувствованного воспоминания, как его рука выворачивает моё запястье, поспешно стёрла его из памяти и задумалась над следующим качеством, – и буквы у тебя самые корявые…

– Ты должна хвалить меня, – напомнил Людо.

– Да, точно. И волосы у тебя самые чёрные.

Я продолжала негромко бормотать, гладя его, и дыхание постепенно выровнялось. Когда я уже было решила, что Людо заснул, он хрипло прошептал:

– Вчера мне приснилось, что тебя нет. И в этом сне мне хотелось поскорее умереть, потому что я не знал, что делать в мире, где нет тебя.

Горло запечатал комок. Я с усилием проглотила его, прежде чем ответить.

– Это просто плохой сон, я здесь, с тобой, и никуда не денусь.

– Мы ведь всегда будем вместе?

– Конечно.

– И когда-нибудь ты полюбишь меня так же, как я тебя? Я больше не буду торопить, просто скажи, что однажды это случится.

– Спи, Людо.

Он перевернулся на спину и взглянул на меня снизу вверх. Бледные щёки покраснели, глаза, все ещё влажные, с густыми слипшимися ресницами, остановились на моих губах.

– Поцелуй меня, Лора.

Я помедлила, но он не подгонял, просто терпеливо ждал. Тогда наклонилась и прижалась к нему, не размыкая губ. Досчитала до пяти и выпрямилась. Боялась, что он попытается удержать или потребует поцеловать по-настоящему, но Людо только кивнул, прикрыл глаза и, снова перевернувшись на бок, моментально уснул.

А вот я не сомкнула глаз до рассвета.

Думала.

О своей нынешней жизни, которую привыкла считать чем-то временным, пока не достигнута Цель. Она поглотила, подчинила и забрала меня без остатка, в итоге все важное я оставляла на потом – на то время, когда месть свершится. Вот когда это случится, размышляла я в те редкие моменты, когда давала себе труд размышлять о будущем после торжества справедливости, уже можно задуматься и о других вещах. Когда это произойдёт, я смогу стать такой, какой всегда хотела видеть меня мама. Когда этот день настанет, всё будет по-другому, и моя настоящая жизнь наконец-то начнётся.

А сейчас я, как задержавший дыхание ловец жемчуга, нырнувший в пучину за новой раковиной: лишь когда нож раздвинет створки и сковырнёт жемчуженосного моллюска, я смогу оттолкнуться ногами от дна и всплыть на поверхность, вдохнуть полной грудью. Тогда у меня появится дом, муж, дети…

Муж этот всегда представлялся мне чем-то безликим и малоинтересным. Я просто знала, что он будет. Я не задумывалась, какой окажется его внешность, будет ли он молод или гораздо старше меня, станет ли тренироваться с мечом, фыркать и скалиться, когда раздражён, выводить корявые буквы и просить причесать ему волосы или причёсывать мои. Он просто будет, и всё. Как и дети, такие же безликие дети безликого отца.

Единственное, что я знала наверняка, – рядом обязательно будет Людо. Потому что и на миг не могла допустить, что его вдруг не окажется в этой моей будущей распрекрасной жизни. Да что там: я и завтрашний день без него представить не могла – получалась какая-то тусклая и дырявая, как сыр, картина…

Не знаю, как правильнее охарактеризовать моё к нему отношение, просто потому, что сильному чувству невозможно дать точное определение, не сделав его при этом ущербным, ибо нельзя загонять в рамки то, что по природе своей не имеет границ.

И вот теперь стало ясно: не будет никакого мужа. И детей тоже не будет. Лишь тот, кто давным-давно стал частью меня.

Частью, вросшей столь глубоко, что не всегда я могу различить, где кончается он и начинаюсь я. Даже не знаю, есть ли вообще я без него… кто такая Лора без Людо?

Я никогда не была Лорой, которая сама по себе – только с ним. Всегда только с ним. Тесий прав – вечное «мы»: наш голод, наша Цель, наша правда. И я не знаю, каково это, быть отдельно, жить отдельно, думать отдельно. И мне страшно узнать… я не хочу знать!

И не нужно. Мы что-нибудь придумаем, мы непременно что-то придумаем. Я придумаю, завтра же. Прямо с утра! Забуду о том, что случилось здесь и в башне. Отомщу, как и должна была. Ибо до тех пор, пока я не вырву из себя этот отравленный шип, он так и будет пропитывать меня ядом.

Поэтому чем скорей мы здесь покончим, тем лучше.

А затем… затем мы с Людо уедем далеко-далеко, где не будет снов про Гостя, и даже рыжего цвета не будет… Начнём жить с чистого листа.

Да, именно так.

Стоило так подумать, как в щель под крышей проник рыжий луч. Рассёк конюшню надвое и подобрался к нам. Я отодвинулась, прикрывая Людо ладонью. Усмехнулась, когда луч остановился, не достав совсем чуть-чуть…

И тут все щели вспыхнули разом: рассвет пробил полумрак дождём стрел. В них рыжим пеплом кружили былинки, ложась на лицо.

И чей-то образ дрожал в вязи солнца.

Я прикрыла веки, сглотнув.

Уедем… да.

И в том «далеко» всё непременно будет лучше, чем здесь…

* * *

– Эй, Циклоп! – Сдёрнули с головы капюшон, обнажив голый череп с редкими клоками волос.