Хардкор

М. Б. Ну, не знаю… Мы театралов как-то больше любили ввергнуть и надзирателей. Скорее, в растерянность вгоняли. Обычные трудяги без налета советской интеллигентности воспринимали все достаточно радушно: ну, дебилы и дебилы, зато веселые и трогательные. Тем более, генерировались достаточно близкие модели, но в авангардном ключе. Того же Роджера трансформировали в Свердловск в рамках «чистого стиля» и альтернативы «панк-салону». На ногах у него были такие высокие ботинки для металлургов, у которых на носу был наварен резиновый шар, чтобы какие-то болванки ноги не отбивали, джинсы-«варенки» с лампасами из булавок; вниз – кожа, сверху – пальто конусовидное, почти раструбом. А с верхом мучились дольше всего, пока выбор пал на кепку-аэродром, в которых здесь замороженные грузины продавали абхазские мандарины. Получилась такая сбежавшая из «дурки» маргинальная матрешка. Заодно Андрея еще и в «хачика» на время переименовали.

Л. У. Кстати, да: переименоваться можно было на ход ноги. Вошел Ангусом, вышел Гнусом…

М. Б.

Со временем появилась как бы параллельная прослойка людей, которые ходили на все эти тусовки как на работу. Все чаще слышалось вместо «он» или «я», «мы» и «наши». Они все были хорошие ребята, но не понимали, что это не кино, которое можно сидеть и наблюдать – и нал многими этими зрителями начинали глумиться старожилы и паразитировать хипстеры. Тот же Лимон с Чапаевым меняли уличное шоу на подростковые возможности и здоровье. Юра так вообще первым делом подмел все умные книжки на тусовке и честно пропил; потом пошло мелкое кидалово и докатилось до насилия, причем далеко не безобидного. Я даже поначалу как-то его отмазывал, но потом забил на это дело. Такое же происходило в стане хиппей, где наметилась дедовщина. Тусовка превращалась в кальку общества, только с элементами дресс-кода, слухами и мифологией по поводу людей, которые действительно генерировали события.

Единственным решением, которое пришло в голову, просто оттусовать всего лишь на «Пушку» или вглубь «Патриков». Этого оказалось достаточно, чтобы та тусовка рассосалась без остатка.

А все продолжали искать и находить приключения, ночами напролет гуляя в зоопарке или тусуясь на «Патриках», «Тишке»… Или в «Трубе», где тоже сложились свои стилистические микромирки. Но вот что я хотел бы узнать, Алексей… Кто тут из нас интервью дает, я или вы?

Л. У.

Ситуация дает. А что? Все верно говоришь. Тем более, что я про это могу рассказать? Я то многого видеть не мог, поскольку постоянно находился под присмотром; удавалось как-то вырываться на концерты, где видел уже всех остальных. Активность всегда была вокруг немногих, а остальные соучаствовали присутствием, но больше созерцанием и болтовней. Такая же фигня была, когда на улицы вывалили толпы инженеров и рабочих перед «революцией». Лазили эти самые мужички из «Памяти» и «Мемориала», мутили народ. Ник все с ними воевал активно: он же еще и Кунцевич, помимо того, что Рок-н-ролл. Так что за себя и за пару своих еврейских эритроцитов отпор давал по полной.

Как раз когда появилась прослойка «зрителей» и «поклонников», старожилы улиц как-то сами размежевались. Одни стали превращаться в чудовищ на пределе радикализма; других этот процесс толкнул в сторону понимания, что надо как-то совмещать улицу и новые сложившиеся реалии. Все эти образования были на пике внимания как единственно не депрессивная среда, которая умела праздновать безделье. И ее тоже начали давить уже новыми методами. Но все равно они были вместе вплоть до 90-х. Пока не появилась какая-то смешанная униформа. Уже не настолько вызывающая и опрятная, но на фоне хлынувшего в страну «челночно-кооператорской моды» не менее выделяющаяся. И помимо концертов и тусовочной жизни у всех были свои дела или творчество, чем эта коммуникация и отличалась от тупых посиделок.

Просто сама среда была таковой, что в ней можно было избавиться от трех болезней и подхватить десяток новых. Расслабляться было нельзя, иначе ситуация просто зажёвывала. Я тоже чего-то не припомню, чтоб кто-то себя до девяностых всерьез панками называл. Задачи и стиль совпадали, но вот условия были совсем иные. Выставляли себя и окружающих идиотами, веселились и снимали депресняк, потому что все вокруг уже летело в тартарары, и это не понимали разве что совсем занятые или совсем недалекие люди. Какие тут могут быть объяснения, когда кругом все насторожены, доверия ноль, а комсюки всем дурят мозг про угрозу со стороны западной культуры и мифических фашистов? Хотели фашистов – нате, получите! Панков? Не вопрос! Сатанистов – одну минуточку! Образы создавались, но никто не подписывался в рамках этих образов развлекать обывателя. Веселили себя и товарищей, цепляли прохожих, но работать клоунами никто не собирался. Играли по мелким залам, без претензий. Ставка была на ритм, драйв и состояние исступления. И таких групп было немного.