Хардкор

Слава богу, тогда во мне что-то переключилось, и я стал делать свою работу хорошо, при этом умудряясь совмещать эти занятия с тусовочной жизнью. После рок-лабораторских дней рождения Толик Крупнов был попросту одержим темой независимого продакшена с собственным светом и звуком. Причем люди, которых я на самом деле уважаю в высшей степени, знающие на тот период только то, что такое пятиразъемные джекера, собирали немыслимую сцену со светом. Произведения Толика я воспринимал как законченный музыкальный продукт и мог адекватно оценивать, как тот аппарат мог работать без него. Наш аппарат был вполне добротный, и выезды мы совершали неплохие. Я помню, как на концерт в ЦДТ приезжал «Черный кофе» на двух двадцатитонных фурах, а следом мы – на одном грузовике, в котором обычно развозят по городу хлеб. И наш аппарат, как и «Черный обелиск» вообще, звучал и выглядел круче, драматичнее, зрелищнее. По воспоминаниям очевидцев, у многих мурашки по коже бегали во время концертов именно этой группы… С этим аппаратом организовывались первые туры по мелким городам, типа Рыбинска. В лютые морозы грузилась эта самопальная аппаратура. И каждый вечер был как откровение.

М. Б.

Ну так вы же давали «хлеба и зрелищ», то есть грамотный продюсерский ход…

Э. Р.

Весь 1988-й год как-то был связан с первыми советскими продюсерами-авантюристами от эстрады. Помню, как появился Юра Айзеншпис… В конце июля 88-го года меня попросили о встрече с ним мои друзья из мира фотографии и полиграфии, и мы забили стрелку возле кафе «Синяя птица»… Подъехав на мотоцикле к месту встречи, я тут же увидел и загасил одного своего хронического должника. И, потирая руки, пошел навстречу Айзеншпису… Тогда он откровенно сказал, что только откинулся, но хотел бы войти именно в околороковый бизнес и было бы неплохо, чтобы я его проконсультировал. Чутье было у него отменным. И свой дебютный концерт Юрий проводил совместно со мной. Я тогда делал свое первое шоу в качестве директора «Э.С.Т.», а он впервые привез Виктора Цоя с сольным сетом. Выступление проводилось совместно с «Мистер Твистер», от которого уже отмежевался Мелик-Пашаев. Происходило это шестого октября 88-го года в ДК МАИ, при трех диких аншлагах. Юрий позднее сошелся со структурами «Внешкниги», делал какие-то концерты, как легальные, так и полулегальные. И очень хотел стать каким-либо директором. Ему, кстати, верили. Он заставил поверить в себя Виктора Цоя и совместно с ним достиг немалого успеха. При этом я никогда не уважал авантюристов от комсомола. И все истории, связанные с массовым разводиловым населения, фонограммными проектами типа «Ласковый май» и «Мираж», меня не вдохновляли.

М. Б.

Но параллельная жизнь была не менее насыщенной…

Э. Р. В 1987 года у меня уже был мотоцикл, который я купил у соседа Саши Хирурга за шестьсот рублей. И, следуя призыву раннего периода «В кожу – и на тачки», активно претворял его в жизнь. Все хождения маршем по городу не давали должного выплеска адреналина, и уже тогда надо было пересаживаться на «железных коней». Но мотоциклов в тусовке было мало, ибо мало кто из подростков мог себе это позволить. Причем, и те немногочисленные мотоциклы в силу погодных условий частенько оставались умирать в квартирах, на балконах. Культ мотоциклов был, но Рус с ореховскими парнями так и не начали активно выезжать, несмотря на постоянные разговоры и планы. Хирург, немного поездив, увлекся качанием, а я продолжал гонять по городу. На ближайший день рождения Саббат и Крупнов, скинувшись, подарили мне мой первый шлем. И он пригодился.

Мне хотелось ездить, и уже тогда, после армии, я знал, что в Лужниках, которые обозначались как «Лужа», собираются мотоциклисты, ночи напролет сотрясающие грохотом улицы Москвы. Этих людей было принято называть уничижительно «телогреечниками» из-за их незамысловатого прикида, состоявшего из телогреек и кирзачей. Видок у подобных персоналий был тот еще, хотя в массе своей это были неплохие ребята, жаждущие приключений. Но не одухотворенные никакой идеей, кроме как оторваться на мирно спящем городском населении. Я, поехавший туда с целью совместного катания, с первых дней занял место в первых рядах. Ездил я поначалу плохо, но не боялся падать и ломаться. Поэтому авторитет пришел сам, как и в доармейские времена. Я помню все эти гонки группами по всей Москве ночи напролет… В одну из которых, уже состоявшиеся лидеры мототусовки возле МХАТ, братья Альберт и Валера, потащили нас кататься в Филевский парк. А там овраги, ручьи и прочие радости пересеченной местности. Я отстал, увязнув в каком-то болоте и, после нескольких попыток вытащить почти утонувший байк, попросту рухнул, вконец обессилев. Проспав рядом несколько часов и проснувшись, едва забрезжил рассвет, я обнаружил какую-то воинскую часть неподалеку. И, будучи недавно демобилизованным, в два счета расчленил командами стоявших на КПП солдат. Они вытащили мне мотоцикл из болота, и я поехал домой…