Хазарский меч

– Матушка его, Дивеюшка-свет, сильно недовольна, – доверительно продолжал Хастен, как будто вокруг него сидел, затаив дыхание, целый круг баб, охочих до чужих семейных дел. – Разгневалась прямо, что сын без ее совета и ведома новую жену выбрал, да где – на Оке, в этакой дали. Нет бы, говорит, хоть упредил, у матери совета спросил… А он: я не отрок, сам ведаю, что мне надобно. В первый раз, сказал, женился по твоему выбору, уважил мать, как водится, а на второй раз уж по-другому водится – нынче я сам в разуме…

Хастен слегка посмеялся: вот, дескать, как его разобрало.

– Ну а мне-то что за дело? – Заранка злилась все сильнее: он насмехаться над нею приехал? – Стыдно тебе, воевода! Бабье дело – о чужих свадьбах рядить! А по мне хоть бы их всех синий взял!

– Я даже было слышал мимоходом, – Хастен наклонился к ней с коня, – что Дивея говорила, если б, говорила, был бы какой корешок… или зелье, ну, что еще для таких дел применяется? – она б шеляга не пожалела, чтоб сынка проучить. Ну, бабы, знаешь, болтают с досады всякое, а что – сами не знают.

Заранка не ответила, но переменилась в лице. Что сварливая Дивея сильно зла на сына и навязанную ей невестку – в это поверить было легко. Но кому Хастен хочет навредить, передавая ей такую просьбу – Ярдару с невестой или ей, Заранке?

Несколько мгновений стояла тишина. Заранка, сидя на мостках, следила за свиньей Мышкой, которая хрустела палыми желудями под дубом в двадцати шагах на берегу, а Хастен – за Заранкой.

– Да, бабы разное болтают, – сказала Заранка наконец. – А я вот и не слыхала даже, что есть какие-то такие корешки… Это старым бабам, как Дивея, ведомо, а я молода еще… Да и что тут в корешках проку? Воевода ваш, – она прямо взглянула в лицо Хастену и усмехнулась, – от доброй доли своей сам отказался. У всех на глазах. У вас ведь, русов-заморцев, говорят: сам свою судьбу выбирай, после не пеняй. Вот он и выбрал. Теперь не знаю, кто поможет ему, а вредить – нету более нужды.

– Последнее твое слово? – Хастен перестал улыбаться и пытливо прищурился.

– Других нету. – Заранка снова взялась за валек и начала колотить. – Ищите похитрее потворничков, а мы люди простые.

Не прощаясь, Хастен развернул коня и поскакал к тропе на берег. Проезжая мимо Мышки, взмахнул плетью, и свинья с шумом ринулась в кусты.

– Стану я еще руки об вас марать! – в лад со стуком валька бормотала Заранка.

* * *

Когда дочь вернулась с реки домой, Огневида узнала об этом по доносящему со двора пению.

Ты, поди, спесивая,Ты, поди, ломливая!Не мы тебя сватали,Ты сама набивалася,В воротах настоялася!

В колечко набрянчалася!

– распевала Заранка, развешивая на веревках через двор сорочки, рушники и настилальники.

Огневида, в наброшенном на плечи кожухе, остановилась на крыльце, в удивлении ее слушая – уже несколько месяцев Заранка ни разу не пела. Летнее приключение сильно ее изменило: она разом повзрослела, избавилась от девичьей игривости и ломливости, взгляд ее стал мрачным, а на гладком лбу появилась тень тяжкой думы.

В огороде у нас не снег ли?А женишок не ослеп ли?В огороде не мох ли?А женишок не оглох ли?В огороде у нас не мак ли?А женишок не дурак ли?

Поедет наш молодец жениться,На добром коне – на таракане́,Со вострым копьем – со трепалом,По чистому полю – подполью,За пушными зверями – за мышами!

В голосе Заранки слышалась нехорошая, упрямая, досадливая радость – так поют, чтобы не заплакать.

– Что это ты распелась? – спросила Огневида, когда Заранка все развесила и подошла к ней.

– На свадьбах поют – вот и я пою! – бодро доложила Заранка и отворила дверь.

В избе топилась печь, дым выходил из устья и тянулся в отволоченное оконце. Поставив бадьи в угол, Заранка побежала к печи-каменке греть озябшие руки.

– Я не про какую свадьбу не слышала. – Войдя вслед за дочерью, Огневида затворила дверь. – Кто это надумал?

– А я слышала! Ко мне гонец прибыл, будто я княгиня какая.

– Откуда гонец? От кого?

– Не поверишь, матушка, – Заранка обернулась от печи, – приезжал ко мне меньший воевода, сказал, что женится старший воевода!

Огневида прикинула, кого Заранка называет младшим, а кого старшим; Хастен, старше годами, был женат, а уж если б Озору земля позвала, они бы этого не пропустили.

– Ярдар? Женится? – Огневида в изумлении подняла брови. – На ком же?

– Привез с Оки-реки черную куницу какую-то. Хастен имя назвал, да я позабыла.

– Хастен приезжал сказать тебе? – Огневида не верила своим ушам. Скорее месяц ясный спустился бы с неба, чем Хастен стал бы служить на посылках для Заранки. – Что же он – на свадьбу тебя звал, что ли?

– Может, и звал! – Заранка хохотнула. – Только не меня.

– Меня?