Хемлок, или яды

Какая истина, какое молчание возможны после встречи в музее Гальера, и что собой представляет наша жизнь, раз мы съели вместе пуд соли? Хемлок задумывается о соли вообще, которую багдадские караваны привозили в Индию или даже в Китай - то через пустыни, то над причудливыми ущельями. Об отложившейся в мергеле соли высохших морей, соли живых источников, сиреневой океанской соли, торфяной соли, хитроумными способами выделяемой в Нидерландах. В старину, прежде чем выставить голову казненного в назидание грешникам, палач варил ее с солью, чтобы она не слишком быстро разлагалась, и с тмином, дабы отогнать домашнюю птицу и ворон. Но что сказать о похищенной и случайно оказавшейся в Берси голове, которой Мари-Мадлен любовалась в морге? О сером шаре с прилипшими прядями и выпученными, побелевшими, как у вареной рыбы, глазами? Конечно, мерзко. Но сколько соли в моих слезах? Надо бы засолить голову в слезах и зарыть в горшке с базиликом, точно голову оплаканного Изабеллой Лоренцо[136]

. Надо бы... и сама не знаю, что надо сделать. Устала. Боюсь ослепнуть. Но, что бы ни случилось, X., ты останешься со мной навсегда, immer wirst du bei mir sein...

X. не в силах ответить и пристально смотрит на Хемлок, судорожно сжимая скрюченными руками подлокотники. С коленей соскальзывает книга, распахиваясь на «Юдифи» Мантеньи из Уффици[137]

.

Изображенная со спины Юдифь, написанная гибкими, подчеркнутыми белым мелом мазками, с манерным отвращением опускает голову Олоферна в протянутый служанкой мешок. Юдифь хладнокровна, уравновешена - она знает, что делать, упирается левой ногой, а согнутую правую свободно отставляет в сторону. В ней нет ничего упыриного. Легко представить ее состарившейся матроной, хранительницей очага, дебелой бабой из Писания.

Хемлок со вздохом поднимает книгу. Вечно приходится все поднимать. Она рассеянно смотрит на иллюстрацию и ненадолго вспоминает еще висящую на лестнице «Юдифь» Таддео Дзуккари -опасную белокурую красавицу с выпуклым лбом и заплетенными в виде раковин косами, заступницу, которая потрясает обагренным мечом и держит голову Олоферна за волосы.

***

Когда вошел ювелир, Мари-Мадлен сидела на стульчаке с зеленой бахромой. Спокойно подтеревшись тряпкой, которую протянула служанка, она не спеша опустила юбки и попросила показать драгоценности. Едва купец раскрыл футляры, тотчас вспыхнул ослепительный свет: точно пожары во мгле, засверкали мексиканские опалы.

Мари-Мадлен встретилась с камнями взглядом. Все они словно заговорили одновременно. Она слегка смутилась, но в конце концов все же выбрала два огромных, оправленных в перстни - их привез некий испанец, позднее угодивший в засаду и убитый в Бордо.

Как только маркиза отпустила купца, ей доложили, что Мари слегла. Закрыв глаза и невнятно стеная в бессловесном бреду, девочка мотала на подушке тяжелой покрасневшей головой. Врач готовился к кровопусканию.