Хищники

— Энцы не исключение. Но для них главное качество в человеке, который пользуется авторитетом, — уметь хорошо делать свое дело. Охотиться, ловить рыбу, преодолевать невзгоды… А ведь что такое «уважение» для некоторых из нас? Какую карьеру сделал человек, какой у него доход, ездит он на «Запорожце» или на «Чайке», какого размера у него кабинет и во сколько этажей у него дача. — Меженцев вздохнул. — Ну, лучше я об энцах… Они здоровы морально и физически… Между прочим, мне, заядлому путешественнику, дадут сто очков вперед. Вот я не смог бы проспать под открытым небом в тридцатиградусный мороз. А найти зверя по запаху? Или определить по следу, что за человек прошел накануне, и рассказать о нем всякие подробности?… Удивительная общность с окружающим миром, к сожалению, во многом утраченная нами…

— Что поделаешь, диалектика, — откликнулась Дагурова. — Откуда мне знать, например, повадки зверей, если я видела их только в зоопарке? Или приметы, определяющие погоду? Мне ее предсказывает научный сотрудник Гидрометцентра…

— Возможно, я идеалист, — сказал Меженцев, — но все равно убежден, что человечеству, если оно хочет выжить, надо снова научиться понимать природу. Ощущать ее каждым нервом! Чувствовать боль и страдания, которые мы сами же ей наносим! — последние слова Алексей Варфоломеевич произнес с горечью. — Никак не могу забыть легенду, рассказанную мне старым энцем… Послушайте, звучит вполне современно, хотя, по преданию, дело произошло давно… Жил один народ. И вот как-то две девушки из этого племени подкараулили лебедя у гнезда. Предварительно взяв оттуда яйца. Подманив ими птицу, они выщипали у нее перья. И все вокруг смеялись, когда лебедь уходил, плача и проклиная людей… — Профессор замолчал.

— И что дальше? — спросила Дагурова.

— Легенда гласит: этот глупый народ исчез… Я вот думаю, не уподобляется ли человечество тому племени. С каждым годом перья все пуще летят во все стороны. Можно сказать, на нашей памяти исчезли уже сотни видов животных. А сколько на очереди? Я книжник. Но одной страшусь. Красной книги. Потому что она пухнет не по дням, а по часам…

Особый колорит их разговору придавало то, что они шли по заснувшему лесу. Ольга Арчиловна невольно вслушивалась в его тишину, казавшуюся ей тревожной. Словно слова Меженцева подтверждались: все вокруг замолкло, словно вымерло…

— Неужели нельзя найти какой-то компромисс? — спросила Дагурова. — Неужели прогресс и природа в таком противоречии, что одно несовместимо с другим?

— Иной раз кажется, несовместимо. Это бывает в минуты отчаяния… На моем веку я видел все стадии. Начиная с упоения человеческого разума своим превосходством над силами природы до растерянности, которая охватила нас при виде того, что мы натворили… Не скажу, что у меня имеется готовый ответ, а тем более рецепт, что надо делать. Но убежден: задача посильная. И решать ее таким, как Нил. Мы с ним как раз говорили сегодня об этом. Знаете, у него масса идей. Например, использовать микропередатчики для выяснения путей миграции зверей в заповеднике. Понимаете, о чем речь?

— Читала… Зверьку и птице прикрепляют на тело миниатюрную рацию и следят.

— Вот-вот! Я говорю: Нил, дорогой, это же целая проблема! Нужны средства, специалисты. Где уж нам поднять такое… Он загорелся: надо убедить, добиться… Горячий! — Меженцев вздохнул. — Над самим висит дамоклов меч, а он думает о научно-техническом перевооружении заповедника…

Они вышли на центральную усадьбу.

— Алексей Варфоломеевич, — задумчиво произнесла Дагурова, — а вы не думаете, что решение в самой постановке вопроса — природа и прогресс? Я хочу сказать, человечество обладает такими научно-техническими средствами, которые и помогут ему сохранить зверей, рыб и птиц, деревья, и цветы, и всю окружающую нас красоту…

Меженцев улыбнулся:

— Нил убежден, что это возможно. И, как вы заметили, именно благодаря научно-технической революции… Как говорит один мой аспирант, «да поможет нам ЭВМ».

Профессор распахнул калитку во двор Гая и галантно пропустил Ольгу Арчиловну вперед.

В комнате, где следователь беседовала с Мариной, празднично сверкала люстра. Дагурова еще раз отметила про себя, что обстановка была разномастная. Старомодная горка и тут же современная тахта, накрытая ковром, простенькие стулья и великолепная китайская ваза…

Стол сиял фарфором и хрусталем, ломился от всевозможных закусок. Чего тут только не было: черная и красная икра, копченая и соленая рыба разных сортов, сервелат и даже виноград…

«Ничего себе чашка чая!» — подумала Ольга Арчиловна, смущаясь, что одета в спортивные брюки и куртку.

Здесь уже были супруги Сократовы, в праздничных нарядах, торжественные и скованные. На Гае как влитой сидел отлично отутюженный серый костюм. Федор Лукич поцеловал следователю руку, чем привел ее в еще большее смущение. Она выглядела белой вороной среди этого великолепия, которого никак не могла ожидать в такой глуши, среди тайги.