Хлеб печали

Не знаю, зачем я это пишу. Надеюсь, что однажды ты все-таки простишь меня, и мы вновь встретимся, и ты снова будешь хмурым и неприступным, и будешь смотреть на меня так, словно тебя совершенно не волнует, что я говорю, но потом... Ах, эти глупые женские мечтания прямиком из слезливых виршей скучающих дам!

Твоя Анна

PS Распоряжайся этим письмом и своими знаниями как хочешь. Я разрешаю тебе это»

- Простите, сударь, - раздался мужской голос, и Руди вынырнул из письма, что принесло ему еще большее смятение, и наконец поставил кружку на стол. К нему обращался человек лет тридцати пяти, одетый богато, как сын графа. – Вы – единственный здесь, к которому я могу обратиться… Если я, конечно, не помешал вам.

- Нет, отнюдь, - медленно ответил Руди. – Чего вам угодно?

- Я ищу свою мать, - охотно, но не без волнения начал незнакомец, без разрешения присев напротив него; скромностью он не отличался. – Вы выглядите как человек благородный, поэтому уверен, что сможете мне помочь.

- Да, конечно. Все, что в моих силах.

- Дело в том, что я лишь недавно получил собственное дворянское достоинство, после того, как десять лет прослужил в войсках Его Императорского Величества. У меня появился собственный клочок земли и даже несколько крестьянских дворов, и я наконец-то обзавелся деньгами, чтобы забрать свою мать и родственников к себе, из нужды и нищеты. Нет-нет, - быстро вставил он, - моя мать не нищенка. Она – из благородных. Беда в том, что в последний раз она писала мне едва ли не пятнадцать лет назад. Тогда она жила еще в нашем старом доме.

- Почему же вы не стали искать ее сразу после затянувшегося молчания? – спросил Руди.

- Я начал! Первым делом я вернулся домой, но никто не мог сказать мне, куда она уехала вместе с моим младшим братом. Моя мать, знаете ли, суровая женщина. Настоящий кремень. Если уж она что решила, так ее ничто не заставит свернуть с пути, и лишнего она болтать не будет.

- Тогда почему вы думаете, что она здесь?

- На то есть две причины, - охотно пояснил его собеседник. Но, прежде чем начать говорить, он подозвал слугу и потребовал себе пива. – Для начала, меня нашел мой брат. Он рассказал, что нашу мать и мою племянницу - его дочь - преследуют якобы за ведьмовство, но он отнюдь не силен в географии и оттого не смог мне толком объяснить, где и как их найти, перепутав название этого города. Я потерял больше месяца, плутая вокруг гор. А потом до меня дошли дикие слухи, будто в здешних окрестностях поселился оборотень-людоед! – он громко хлопнул по столу ладонью. – И будто местные судьи вели розыск ведьмы, которая якобы его вызвала и находилась с ним в дьявольском союзничестве! Так вот, как мне удалось узнать, они нашли мою мать. Пытали ее и приговорили к казни. Я слышал, что она должна была свершиться несколько недель назад, но в последний миг ее похитил зверь, и с тех пор она пропала. Так вот, я приехал удостоверить, что моя мать – честнейшая женщина, в жизни не касавшаяся никакого чернокнижья. Кстати, у меня достаточно денег, если этим судьям понадобится плата за содержание в тюрьме или что-то в этом роде. У меня есть грамоты от папы и от императора!

- Как зовут вашу мать? – спросил Руди, уже зная ответ.

- Госпожа Магдалена Флайберг, - ответил тот с готовностью. – Неужели вы ее знали?

- В некотором роде, - во рту у Руди стало кисло, будто он раскусил лимон. - Вам нужно найти барона фон Рингена. Правда, он не так давно уехал. Спросите у здешнего епископа, он должен знать куда. Я уверен, что барон фон Ринген позаботился о вашей матери и о вашей племяннице.

Он поглядел на письмо, лежавшее перед ним. Немой укор.

- Если вас немного утешит, то с нее сняты все обвинения. И страдания за перенесенные пытки будут оплачены.

- Вот это добрая весть! – воскликнул сын Магды, и его глаза заблестели. На радостях он принудил Руди выпить с ним за их здоровье и долголетие, а затем устроил настоящий пир, заставив слуг вынести на столы все, что было в трактире; пир не только для них двоих, но и для всех, кто в тот час оказался здесь. Сын Магды выставил бочку вина и бочку водки, и его поступок был встречен громогласными криками одобрения. «Каждый глоток должно пить за здоровье и процветание госпожи Магдалены Флайберг», - предупредил он, и люди с радостью прикладывались масляными губами к краю черпака, восхваляя Магду и до питья, и после: женщины и мужчины, старики и дети – в трактир набилось так много народу, что хозяин едва успевал их рассаживать и разнимать, если начиналась ссора.

Руди наблюдал за этим недолго. Воспользовавшись суматохой, пока сын Магды объяснял каким-то девицам, кто такая госпожа Магдалена Флайберг, он спрятал свое драгоценное письмо, поднялся, оставив недопитое пиво на столе, и пошел к выходу.

- Постойте же! - услышал он уже у самых дверей. Сын Магды догнал его, расталкивая гуляк. Он уже порвал кружева на своем камзоле. – Скажите мне, как вас зовут, господин! Когда я найду свою мать и отвезу ее домой, для меня будет честью пригласить вас, как доброго вестника, и отпраздновать наше воссоединение.