Хлеб печали

В пустой комнате, с распятием над убранной постелью (как ни странно, но застелена она была шелковым покрывалом и медвежьей шкурой) и небольшой конторкой из черного дерева, их ждал гость. Набычившись, он глядел в окно под сводчатым потолком на улицу, и Руди сразу узнал его, даже когда тот еще не обернулся. Барон фон Ринген мало изменился за это время. Теперь он носил парик еще пышней, чем прежде, и отказался от старых нарядов: кожаных дублетов и воротников, которые делали его выходцем из времен Тридцатилетней войны. Он на миг смешался, узнав Руди, но тут же взял себя в руки и поклонился к нему.

- Рад вас видеть, барон, - сказал епископ, подав ему руку с перстнем. – Как видите, меня навестил мой старый друг и ваш знакомый!

- Мы давно не виделись, - недружелюбно подтвердил барон, поцеловав перстень. Он поклонился Руди, и тот поклонился ему в ответ. – Я хотел пригласить вас к себе на обед, если вы сегодня свободны. Моя жена будет рада. Она велела приготовить для вас индейку с каштанами.

- Передавайте ей мои самые добрые пожелания, - воскликнул епископ. – Разумеется, я приду.

- Приходите и вы, - угрюмо обратился барон фон Ринген к Руди. Он делал это явно из вежливости, с большим усилием, но какой-то бес подтолкнул Руди ответить:

- С удовольствием, - отчего барон дернулся и посмотрел на него с бессильной злобой и больше не заговаривал с ним.

Его дом хорошо сохранился, несмотря на пожары и обстрелы, и, когда слуга отворил им двери, внизу собралась вся семья. Руди сразу узнал Матильду, которая превратилась в высокую и симпатичную девушку, на удивление спокойную, хоть видно было, что она привыкла поступать так, как считает нужным сама. Рядом с ней, держась за ее локоть, стояла подруга, худенькая, почти прозрачная, почти еще девочка, с кротким и нежным лицом.

- Где моя жена? – сурово спросил барон фон Ринген у лакея, и тот с поклоном ответил:

- Она на кухне, господин. Сказала, что выйдет через пару минут, чтобы встретить гостей, и просила вас распорядиться и налить почтенным гостям кофе.

- Я сам знаю, что нужно делать, - проворчал барон.

Он скороговоркой представил своих домочадцев, а затем назвал епископа и Руди, после чего Матильда с изумлением взглянула на него и уже больше не отводила глаз с его лица. Старый барон заметил это и немедленно велел ей идти в столовую, чтобы проследить, как накрывают стол. «Пойдем, Лене», - сказала она подруге, и девушки сделали реверанс, прежде чем упорхнуть. У дверей столовой Матильда еще раз обернулась на Руди, ничуть не заботясь о приличиях, и их взгляды пересеклись. «Неужели это вы?» - безмолвно спросила она и исчезла.

- Вся семья барона фон Рингена провела эту осаду здесь, - пояснил епископ.

- Лучше бы я позаботился о них и увез из столицы еще в начале года! Я не знаю иной пытки, чем быть по ту сторону вражеских линий и думать о том, жива ли еще твоя единственная родная душа или нет.

- Я знаю, - ответил Руди, и барон оскалился.

- Даже не думайте упоминать ее при моей внучке, - предупредил он. – Может быть, я и выгляжу стариком, но я все еще способен на многое.

- Кому ты там угрожаешь, Рейнеке? – раздался еще один знакомый голос, и земля ушла у Руди из-под ног. Ни за какие деньги, даже за мешок золотых монет, он не узнал бы Магду внешне; из оборванной, грязной, замученной старухи она превратилась в статную и властную хозяйку.

- Баронесса фон Ринген, - представил ее барон, бросая грозные взгляды на Руди. Магда грациозно приложилась к руке епископа и присела перед Руди.

- Вы изменились, - сказала она вместо приветствия.

- У меня так и не было возможности извиниться перед вами… - растерянно пробормотал он. – Соблаговолите принять…

- Пустое, - отмахнулась Магда. – Все изменилось, господин судья. Мир изменился. И если бы не вы, то я так бы и скончалась в деревушке, забытая всеми.

- Я женился на Магде, - добавил барон, - потому что мне нужна была надежная женщина с твердой рукой, чтобы могла обуздать Матильду. Я-то потерпел полное поражение с этой девчонкой.

- С ней пришлось повозиться. Хотя я до сих пор считаю, что женитьба была глупостью. Мой единственный и настоящий муж – Ганс, а единственная и любимая жена Рейнеке – покойная Анна.

- Я не хотел давать людям новый повод для сплетен…

- А что ваши дети? – поспешно спросил Руди, пока разговор вновь не вернулся к прошлому.

- О, мой младшенький до сих пор удивлен перемене судьбы и скучает по кузнице, а уж его жена и вовсе растерялась. Оно и понятно – какая из нее знатная дама! Они решили вести свое хозяйство, подальше от людей и света. А мой старший, с которым вы тоже имели честь встречаться, освобождал Вену вместе с бароном…. Однако поверьте, такие разговоры куда как лучше вести за столом, а не у входной двери!

- Я совершенно с вами согласен, - подхватил разговор епископ, который наблюдал за этой встречей с хитрой улыбкой человека, которому известно больше секретов, чем полагают другие. Руди рассердился на него, но тут же быстро остыл: его друг любил подобные шутки.